- Селена, Селена, забудь про это! Этого не было и не будет! Мы
не будем этого делать, правда – не будем!
С другой стороны испуганно обнял семейную Джарри.
- Прости, Селена, как-то не подумал… Вот дурья башка… При тебе…
Прости.
Когда до мальчишек дошло, что они предлагали, многие
побледнели.
Разорвут. Одичавшие – людоеды. Они не щадят и своих сородичей,
что раненых, что ослабевших. А уж если кто из них обратится в
человеческую форму на глазах у остальных, – несдобровать бедолаге
смертельно.
Коннор тоже извинился, но через минуты вдумчивого молчания
сказал:
- Но если среди них всё же есть такие, которые ещё держатся?
Через силу? На грани? Скрываясь от остальных? Как быть с ними?
Жалко же!
Тоже помолчав, Джарри сказал:
- Жалко. Согласен. Но пока мы бессильны. Насколько я знаю от
Чистильщика Рамона, они только пытаются ловить одичавших, а потом
допрашивать их по одному, определяя, кто из них ещё разумен, а кто
– безнадёжен. Я же думаю… Единственное, что можем сделать, –
постараться увидеть на потенциальных разумных структуры поля,
отличные от диких. Тогда их можно будет спасти.
Нахмурившись в раздумье, Хельми сказал:
- Мыс-сль интерес-сная. Коннор?
- Согласен, - оживился насупившийся было мальчишка.
Но, пока они думали, Селена с содроганием представляла, каково и
в самом деле тем оборотням, кто ещё сохранил способность к
трансформации в человеческое тело, но боится, как бы нечаянно не
трансформироваться при одичавших. И постепенно из-за этого страха
деградирует в дикаря сам.
Так со следующего дня началось «научно-исследовательское» бдение
у изгороди.
В сущности, ежечасно сторожить было необязательно: едва у
изгороди появлялся кто-то из деревенских жителей, одна из стай
мгновенно возникала рядом. Селена часто с облегчением вспоминала,
что изгородь охватывает деревню по кругу. Это значит – её границы
проходят в основном вокруг деревенских полей. И подростки-оборотни
ограждены от лицезрения взрослых одичавших сородичей. Что было
необходимо. Реакция подростков при виде одичавших была
неоднозначной: многие из ребят мгновенно перекидывались, рычали на
деградировавших сородичей, а некоторые выли в такой тоске, что
рядом с ними в этот момент лучше не находиться. Селена как-то
спросила Джарри, почему подростки воют.
- Страх перед одичанием. Страх, что кто-то из дикарей – из их
семьи или клана, - вздохнул семейный. Помолчав, добавил: - Вполне
возможно, что кто-то из ребят и сочувствует… Корни-то у них у всех
одни. Зов древних… Зов крови.