- Когда она стала Берегиней? –
недоверчиво спросил Романов. – То мне неведомо. Такие вещи весьма
интимны и не выходят за пределы узкого круга посвящённых.
- После второй инициации, - буркнул
остывший Балахнин. – Давайте-ка, уважаемые бояре, пройдемся по
лесу, проветримся. Коньячок выйдет заодно. Ружье тащите!
Это он крикнул своим помощникам,
молчаливо торчащим за спиной. Те бросились исполнять приказание.
Остальные гости взяли свои дробовики и карабины и, растянувшись по
пожухлой стерне, пошли к опушке. Балахнин рассуждал:
- Великий князь Константин будет
всеми силами подтягивать к себе людей, способных защитить его на
обычном, бытовом уровне. У него хватает сил справиться со всеми
нами, не напрягаясь. А вот с бойцами нехватка. Если молодой Назаров
так действительно силен, надо к нему присмотреться и перетянуть на
свою сторону. У тебя же, Леонид Яковлевич, есть дочка, ровесница
княжны Тамары.
- Я не хочу лезть в это дело, - хмуро
ответил Карпович, думая о чем-то своем, и на ходу подбрасывая
носком сапога листья.
- И не надо, - добродушно произнес
Балахнин. – Никто не толкает тебя на родство с Назаровыми. Надо
наносить удары туда, где места слабые. Дискредитировать семейство
среднего Меньшикова перед мальчишкой – один из приемов. Можно во
всей красе показать, каков на самом деле Константин Михайлович,
обрисовать его роль в давлении на клан Назаровых в прошлом. Китсер
– это обманка. Истинный игрок сейчас покровительствует молодому
волхву, берет его под свое крыло. Назаров, кстати, поступает в
Высшую Военную Академию. Там же, кажется, Бертенев Васька будет
учиться?
- Да, - подтвердил Романов. – Я
недавно имел встречу с его матушкой. Нина Григорьевна весьма рада
такому решению. Наконец-то оболтус взялся за ум.
Князь незаметно для других улыбнулся.
В его голове уже зрели комбинации, которые помогут пошатнуть власть
Меньшиковых. Начинать надо с основания, чтобы массивная постройка
не рухнула в одночасье, но в любом случае когда-то развалится.
Камешек за камешком. Времени достаточно.
Глава шестая
В окуляре ПНВ темнота
обрела очертания, пусть и в зеленоватом, но во вполне
просматриваемом свете, ему привычном. Длинный коридор с
многочисленными ответвлениями уходил вдаль, теряясь за выступами
ажурных колонн. Не отвлекаясь на тупиковые ходы, Никита продолжил
движение вперед. Он прекрасно знал, что настоящая штольня – всего
лишь магическая проекция, растянутая в пространстве, а вот где
находится настоящий ход, ведущий в помещение с заложниками, надо
было вычислить, не прибегая к своим умениям. В этом состояло
задание, и за его исполнением строго следили. Даже если бы
курсант-волхв захотел запустить смоделированных под такую задачу
«шпионов», у него ничего не вышло бы. Любая магия на полигоне
блокировалась инструктором, имевшим восьмой ранг. Именно он сейчас
снаружи тщательно следил за своими плетениями, путающими группу.
Никита еще до входа в здание, в котором проводились занятия по
отработке взаимодействия боевой группы и волхва, прощупал
блокирующие сети, и при желании мог обойти их. Но тогда зачем нужны
такие занятия? Они ведь, в первую очередь, предназначались для
обычных курсантов, не владеющих Даром настолько виртуозно – а
кто-то и вовсе не обладал такими возможностями - как Никита, а
сейчас идущими за ним гуськом и медленным шагом, прижимая к плечу
автомат; они надеялись на выучку боевого волхва. Никита должен
защищать их не сколько хитростью, а наработанными и отработанными в
полевых условиях магическими плетениями. Значит, халтурить нельзя
ни в коем случае. Он знал о пристальном внимании к своей персоне. В
досье на приступившего к обучению в более поздний срок курсанта
четко указано, что владеющий Силой имярек имеет право уже со
второго курса повысить свой ранг до архимага, если по собственному
желанию захочет сдать экстерном все положенные и сопутствующие
экзамены. Высшее руководство знало о возможностях Назарова и
подозревало, что тот не удержится и воспользуется Даром в нарушение
учебных инструкций. Там еще куча разных предостережений на его счет
записано, но кроме них в досье стояла отметка о высочайшем
благоволении за спасение одной особы, близкой к императорскому
роду.