Вскоре все, кроме Андрея, легли спать, а Кузнецов, чтобы не
уснуть на дежурстве слонялся по берегу. Время от
времени в воде раздавался плеск рыбы, а в лесу перекликались ночные
птицы. Больше ничего не нарушало тишину маленького лагеря у
реки.
Подошва на кроссовке расклеилась и шаркала по земле при каждом
шаге Альберта Борисовича. Плохая обувь его очень беспокоила.
Бродить по лесу босиком профессору не хотелось, а новые ботинки, к
сожалению, на дороге не валялись.
Хаимович все время размышлял о будущем, куда им пойти с Таней и
где найти новый дом. Он твердо решил, что в Новосибирске оставаться
нельзя. Полчища зомби, мародеры, бандиты, вспышки смертельных
инфекций из-за тысяч разлагающихся на улицах трупов – все это
осложняло выживание. А зимой отсутствие центрального
отопления и других коммуникаций в домах все равно вынудило бы их
искать другое убежище.
Альберт Борисович понимал, что постепенно каннибалы в поисках
добычи будут разбредаться по окраинам города, деревням и ближайшим
окрестностям, а значит, пока есть время, нужно уходить как можно
дальше, в малонаселенные районы.
Профессор знал одно место в Хакассии, которое его очень
привлекало – невысоко в горах рядом с заповедником располагалась
исследовательская база для наблюдения за дикой природой. Там
работал его старинный приятель, Хаимович приезжал туда несколько
раз, чтобы провести отпуск. Альберт Борисович не любил ездить за
границу и на многолюдные черноморские курорты. А в горах среди леса
вдали от цивилизации он по-настоящему отдыхал душой и
телом.
Насколько помнил профессор, база работала круглый год и была
оборудована для автономного существования. А значит, запас еды,
медикаментов и оружия там был достаточный, чтобы продержаться как
минимум зиму. Но ученый с трудом представлял, как добраться туда с
маленьким ребенком. Поэтому он решил, что если им встретится
подходящий дом в глуши, то до весны они останутся там, а дальше
будет видно. Хаимович был убежден, что инфицированные не выдержат
лютых сибирских морозов, а значит, ближайшие семь-восемь месяцев
станут ключевыми для дальнейшего выживания.
Во время этих размышлений профессор иногда забывался, ускорял
шаг и даже принимался жестикулировать и бормотать себе под нос.
Таня, которая шла рядом, начинала отставать и, видя, что наставник
опять «ушел в себя», кричала ему в след: