- Да они первые начали, чё я-то... – ухмыльнулась Хильда.
- Хм, - сказал Патрикей и отвесил сестре увесистого леща.
Та немедленно заткнулась и обиженно засопела, потирая затылок –
дед и сам шуток не понимал, и чужой юмор не особо уважал. А
связываться с ним себе дороже – у Патрикея была какая-то
ненормальная устойчивость к магии. Достать его чистой силой под
чарами усилениями – тоже неважная идея. Связываться с тем, кто
может подкову согнуть голыми руками – вообще не самое разумное
занятие.
- Давайте в дом пройдём, что ли, - предложил я. – Чаю вам хоть с
дороги налью... Или чего покрепче?
- Рад бы, вашсиятельство, - вновь поименовал меня не
принадлежащим титулом Потапыч. – Но – дела-с. Вот, привёз сестрицу
вашу, а теперича вынужден откланяться.
- Стой! Куда это ты собрался-то, а? А мотоцикл мой?! –
возмутилась Хильда.
- Все вопросы к Чердынской управе. Батюшка твой как придёт – ему
и отдадут, а тебе - ни-ни, чтобы без дела в город не каталась.
Какая прелесть. Дядя эдак и через полгода только может заявиться
в управу – по такому-то делу. Он уже и так сто раз пожалел, что год
назад ей этот старенький БМВ подарил, но отнять уже не получалось –
Хильда в несвойственной ей манере рыдала, каталась по полу, умоляла
и вообще всячески давила на дядину жалость, лишь бы её железного
коня не отнимали. Иначе на чём ей в город мотаться-то?
- Вашсиятельство, вы уж примите меры-то, - вздохнул Потапыч. – Я
ж в этот раз в городе, считай, случайно оказался...
- Да что случилось-то? – тоже вздохнул я.
Увы, манера речи городового уж чем-чем, а лаконичностью никогда
не отличалась – нахватался от местных, которые прежде чем к сути
дела перейдут, на полчаса минимум разговоры разведут обо всём. О
погоде, об урожае, о цене на лес и здоровье всех ближайших
родственников, включая собаку Жучку, кошку Мурку и хряка
Борьку...
- Значица, сестрица ваша в городе по местам всяким злачным
слонялась, - сообщил Потапыч. – В частности – по кабакам портовым.
И в одном из таковых с кем-то из речной матросни сцепилась. Да так
сцепилась, что туда отряд княжеской стражи и пожарных магов
вызывали.
Я сурово посмотрел на Хильду. Та с самым серьёзным видом начала
рассматривать растущую около забора яблоню, что-то фальшиво
насвистывая себе под нос.
Вот есть манера у всяких там домашних кошек-собак умотаться
куда-нибудь на улицу и пошариться в помойной куче повонючее да
вываляться в луже погрязнее. И есть такая же Хильда, которую хлебом
не корми, а дай где-нибудь в тёмной подворотне сцепиться с парой
бандюков. Нервы она себе так, видите ли, щекочет. И заодно протест
выражает, что дядя её на большую охоту не берёт, а на слабых
гейстов охотиться ей уже, как бы, скучно...