– Да? – я подняла бровь. – И кто же
они?
– Я не знаю. Не знаю, – собеседник
напрягся и, старательно отводя взгляд добавил: – Я больше ничего не
могу вам сказать. Понимаете? Не могу. Будьте осторожны.
Он ушел. Я проводила его взглядом и
направилась к общежитию. А по дороге развернула сверток и
обнаружила в нём две жёлтые резиновые перчатки. Простые желтые
перчатки. В похожих перчатках моя мама мыла посуду, пока не купила
посудомойку. Очень «ценный» и очень неожиданный подарок. То ли
Александер перед смертью окончательно съехал с катушек, то ли он
хотел мне на что-то намекнуть, то ли…
И последней, четвертой, вестью,
взволновавшей меня, стал разговор с Бобби.
Когда я вернулась в общежитие,
соседка уже готовилась ко сну. Стянув ботинки, я рухнула на кровать
и задумчиво проговорила:
– Отец Эдуардо – вампир, Кларк Рент
– оборотень, я – полукровка. А кто – ты?
– Дочь полукровки, – хмыкнула Бобби
и, перевернувшись на живот, выжидающе уставилась на меня: – Бабка у
меня Ширвани.
Я промолчала.
– Шрам и Лапласа Шэдоу полукровки, –
добавила соседка разочарованно, похоже, она ожидала какой-то иной
реакции. – Шрам наполовину Ширвани, а Лапласа...
– …Джентри, – закончила я за
нее.
– Как ты?.. – Бобби от удивления аж
приподнялась на локтях.
– Она мне не нравится. Как и
Александер. Как и Марго. Они Джентри, и связь уловить нетрудно.
– Верно, – хмыкнула соседка. – Мне
они тоже не нравятся. Все Джентри такие высокомерные, такие наглые,
такие… такие… такие раздражающие!
– Да, очень раздражающие, – я решила
не уточнять, что и Марго, и Александер, и Лапласа вызывали у меня
несколько иную реакцию. Не раздражение… Как мне казалось, ложь,
фальшь и обман составляли истинную сущность Джентри. Поэтому
существование подобных созданий было чем-то противоестественным,
совершенно невозможным, абсолютно нереальным. Кстати!..
– Скажи, – я испытующе уставилась на
Бобби, – а кто я? Джентри? Ширвани? Кто-то еще?
– Ты? – соседка ответила задумчивым
взглядом и медленно произнесла: – Думаю, ты Ширвани. Еще не
проявившаяся…
– Проявившаяся?
– Да, – Бобби скосила глаза в
сторону, прислушалась, мотнула головой и продолжила объяснять: – В
какой-то волнующий момент ты начинаешь видеть тени, всё вокруг
становится нереальным, тебя переполняют новые, неиспытанные ранее
ощущения, и твой острый разум превращается… в вязкое желе. И, чтобы
сохранить себя, нужно воплотить собственное безумие в нечто
осязаемое, дать ему проявиться.