– Мне кажется, – менторским тоном
сообщила Лара, – что твои тяжелые ботинки снова раздавили твое
женское счастье.
– Мда?
– Попробуй их снять, надеть туфли,
накраситься. Пора зеленой гусенице стать прекрасной бабочкой,
превратиться в одну из тех девушек, которых миллионы вокруг.
– Ага. Их миллионы. А такая как я –
одна!
– Как будто в этом есть что-то
хорошее! Такая как ты, так и останется одной!
– Кто-то, – я подняла бровь, –
недавно мне втирал про мой конформизм и собственную
принципиальность. Не напомнишь, кто?
– Эй! – Лара замахала куском пиццы
перед моим носом. – Принципы – это принципы! А парни – это
парни!
– Да? – я подумала немного, а потом
выложила ей про собеседование, Александера и его предложение.
Разумеется, не рассказывая о всей этой сверхъестественной
чепухе.
– Ну ты даешь… – протянула Лара. –
Отказываться от перспектив и от такой работы… Слушай, ты не
конформистка, и даже не нонконформистка, ты просто дура.
– Ну спасибо!
– Всегда рада помочь, – отозвалась
подруга и задумчиво добавила: – А этот Алекс Александер, видимо,
клеит тебя.
– Сомневаюсь.
– Да ты всегда была тормознутой в
этих делах, – хмыкнула Лара. – И тебе всегда везло на богатеньких
красавчиков…
– Эй!
– …Сперва Джон Гурвич, которого ты
отбила у меня, теперь Алекс Александер, которого наверняка
разыскивает какая-нибудь роковая красотка, – моё возмущение Лара
проигнорировала. – Но меня смущает настойчивость, с которой твой
Алекс приступил к делу. Так что не удивляйся, если случится
всякое…
– Что? – я никак не могла понять к
чему она ведет.
– Ну знаешь… – Лара чуть смутилась.
– Полумрак. Огоньки свечей. Наручники. Кровать. Взмахи плети.
Простыни, окрашенные кровью. Черные кружева. Капли горячего воска,
падающие на белоснежную кожу. Вскрики и страстные стоны. Про такое
и книги писали, и фильмы снимали.
– Бред, – как-то не верилось, что
безграничные возможности Александера могут использоваться для того,
чтобы претворять в жизнь подобную пошлую глупость.
Лара многозначительно улыбнулась и
подхватила последний кусок пиццы.
***
Мы сидели в глубине кафе за столиком
у окна, выходящего в переулок, изредка поглядывали наружу и
общались, общались, общались. По ту сторону стекла выстроились
автомобили и уставились на нас выключенными фарами. На улице у окна
оставалась небольшая прореха, в которую автомобили влезть просто не
могли. Некоторые отчаянные водители пытались, но убедившись, что
протиснуться если и удастся, то потом не получится выйти из
автомобиля, уезжали. И наверняка они не забывали хорошенько
помянуть тех, кто так неудачно заблокировал целое парковочное
место.