Генеральный ответил довольно быстро – через каких-нибудь пять минут.
– Доброе утро, – поздоровался он, холодно глядя на Величко. – Что за че-пэ?
– Здравствуйте, Вениамин Илларионович. У нас в секторе зет-девятнадцать за неделю пропало три грузовика и несколько автоматов. Четыре, если быть точным. Некоторое время назад нарисовались военные, требуют закрыть сектор.
Генеральный поморщился, словно его вынудили живьем проглотить жирного дождевого червя.
– Закрывайте, – распорядился он, выдержав средней продолжительности паузу.
«Так-так, значит, с военными даже директорат спорить не любит! – подумал Величко, слегка воодушевившись. – Ну и отлично! Дата совпадает, только у них утро, а у нас конец смены – никто не придерется, даже если захочет».
– Еще на дугах грузовики есть? Сколько человек пропало? – поинтересовался генеральный.
– На дугах – два грузовика. Пропавшими пока числят двадцать три человека.
Генеральный коротко кивнул, показывая, что принял к сведению.
– Постарайтесь, чтобы мероприятия военных не затянулись. И побыстрее восстанавливайте сообщение, – добавил он. – Все, Петр…
– Александрович, – с готовностью подсказал Величко.
– Александрович, – снова кивнул Генеральный. – Держите в курсе моего референта и дважды в сутки отсылайте отчет о произошедшем. Персонал отправьте в отгулы… или лучше – в отпуск без содержания. Аварийный штат назначайте сами. Тарифную сетку и прочее доведет до вас референт на ближайшем сеансе. И побыстрее там, побыстрее!
– Как военные, – заискивающе пожал плечами Величко. – Все понял, справимся.
Генеральный в третий раз кивнул и отключился; ком снова показал секретаршу.
– Я переключаю вас на референта! – сообщила она торжественно. Ни дать ни взять, глашатай при дворе Людовика-какого-то-там. «Его Величество Король!» Аплодисменты, переходящие в овацию…
Референтом обыкновенно выступала некая плюгавая личность по фамилии Гарман, а имя сего типа Величко никогда не стремился узнать. Каково же было удивление начальника «Онарты-тридцать два», когда на него взглянула женщина, одетая в строгий деловой костюм (судя по тому, что поместилось в приемный объем кома). Она была, бесспорно, старше смазливой мулаточки-секретарши, но ничуть не менее эффектна. Пожалуй, ей было лет тридцать пять или около того, но выглядела она лет на десять моложе. Величко эту разницу в реальных женских годах и в видимых всегда называл «косметической поправкой».