Выходя из академии после занятия, я не стал идти домой, а решил
прогуляться в снегопад по городу, и в моей голове тогда всплывало
то, что я заметил на лекции. Ингрид старалась не смотреть в мою
сторону, а когда пришел архимаг, то и вовсе смотрела в одну точку,
противоположную мне. И я видел, как аура ее возмущенно пульсирует
на слова архимага о том, что самый лучший партнер в браке это
противоположность, как в голове, так и в стихии.
– Ну, вот я и дома. – Тихо проговорил я, вырываясь из
воспоминаний о прошедшем дне и открывая дверь нашего большого дома
и печально добавил. – В котором меня ни кто не ждет.
В моей душе еще тлела надежда, что мне сейчас устроят сюрприз,
но в доме никого не было, и только в кузне монотонно стучал молот.
На столе, недалеко от очага, сиротливо стояла моя тарелка с
недоеденной кашей. Я не стал садиться за стол, не пошел и в кузню к
деду Брани, как бывало всегда. Сегодня я хотел побыть один и пошел
по скрипучей лестнице в свою комнату, которая также пустовала.
Серый, который ни на минуту не хотел покидать меня, когда я
вернулся домой три года назад, этой осенью ушел искать себе
возлюбленную, оставив меня. И как я понял, минимум до конца лета
его можно было не ждать. Я с печальным вздохом повесил свой
тулупчик и, не раздеваясь, лег на заправленную мной кровать и начал
проваливаться в печаль. Секунды складывались в минуты, а те в свою
очередь превращались в часы. Нет, я не был ребенком, я понимал
многое, что не все взрослые понимали. Но я был живым, и в моей душе
сейчас горел пожар, который сжигал меня, и мне хотелось пропасть из
этого мира, в котором я никому не нужен. Ведь даже моя
покровительница уже как третий год выполняла свое обещание не
вмешиваться в мою жизнь и не посещала меня в моих снах, словно
забыв про меня, как забыли сегодня обо мне те, кто мне
дорог.
Тишина в доме неспешно сменялась шумом, я слышал, как пришла
Астрид, как вернулась Миуюки и начала греметь посудой, как отец
начал разжигать очаг, и никому не было до меня дела, и я
потихоньку угасал в своей душе.
– Альмонд! – Прозвучал громкий баритон моего отца с первого
этажа. – Пора ужинать!
Я даже не шелохнулся, я не хотел ни есть, ни спускаться к своим
родным, я уже решил, что сегодня свой день рождения я проведу в
одиночестве, раз о нем не помнит никто. Ни отец, ни мать, ни
сестра, ни даже дед Брани - никто не вспомнил, хотя возможно и не
обязаны были этого помнить.