Но имелись коренные отличия. Внутри.
Если Пустырник, хоть и был когда-то одиночкой, горел и в итоге
сгорел для других, то командир «Бойцовых Котов» Туз жил для
себя.
Он был скупой. Скупой не только на
эмоции, но и на помощь и сочувствие. Снега зимой и песка в пустыне
не допросишься. На всё один ответ: «Это не мои проблемы».
При этом, хоть он и считался
честным… по сравнению с другими элитариями города, — но чуть-чуть
изменить правила игры в свою пользу всегда был готов. А вот с ним
мухлевать и юлить не разрешалось. Не прощал.
С подчинённых он спрашивал строго. И
каждый из офицеров обязан был быть на связи. Поэтому экстренным
сообщением он выдернул лейтенанта прямо из постели, где Режиссёр
находился то ли с женой, то ли с любовницей.
Понятно, что Родион Вениаминович был
зол, и транслировал это настроение на своих бойцов.
Через пять минут все вышли из бара.
Было прохладно, и гвардейцы быстро трезвели. Налетал ветерок. Кому
не хватит просто прогулки — на опорном пункте имелись какие-то
медикаменты, чтобы быстрее прочистились мозги.
По одному, по двое и по трое
выходили наёмники, на ходу надевая чёрные куртки. Кто-то вышел в
одних носках, и теперь обувался, пошатываясь. Улица рядом с задней
дверью была пуста. Каких-то мелких хануриков, которые караулили
припозднившегося лоха, чтобы ограбить, как ветром сдуло при виде
опасной и злой компании.
Первый шок прошёл, они без стеснения
костерили и Туза, и оборвышей, и погибших камрадов, и
сволочей-«енотов», которые явно тоже виноваты, и бесполезную
городскую стражу… Разве что лейтенанта не упоминали, потому что он
был здесь.
— Ну, приказ есть приказ. А ты,
Саня, — панибратски положил Режиссёр руку ему на плечо, —
отрабатывай погоны. Ты теперь не подай-принеси, а полноценный
солдат.
«Тоже мне, отец родной, — подумал
Молчун. — Я и так им давно стал. И без твоей помощи».
Туз любил иногда говорить: «Мы одна
семья, пацаны».
Что ж, с этим не поспоришь. Бывают и
такие семьи. Где младших унижают, поколачивают и держат в чёрном
теле. Да ещё и обворовывают. Где брат готов на брата настучать или
сделать пакость. Но со стороны кажется, что они друзья и даже,
бывает, вместе противостоят ещё более жестокому миру. Он слышал о
таких семьях. Вот только его была не такая, поэтому Саше было
вдвойне противно узнавать про доносы, про любимчиков и, наоборот,
травлю или «тёмную» кому-то, что чаще всего настигало не
расхлябанных, а наоборот, чересчур принципиальных. Теперь-то он уже
обтесался, выработал язык для общения с окружающими.