Всё его детство, лет до четырнадцати, мать – по требованию отца, конечно же, – на лето отправляла Максима к деду. «Там воздух, речка, овощи свои, отдохнёшь», – оправдывалась.
А дед был самодуром, между прочим, редкостным. Требовал от внука беспрекословного подчинения. Но зря требовал – Максим только пуще выпрягался и делал всё наперекор. Дед лупил его ремнём, хаотично, куда попадёт, потому что Максим не очень-то давался и выкручивался.
Но будучи вспыльчивым, дед и отходил быстро. А остыв, жалел внука, объясняя: «Это ж я так тебя воспитываю. Человека хочу из тебя вырастить, а не ничтожество. Потому что люблю крепко».
Артём же у деда бывал редко и не подолгу, только когда вместе с матерью приезжал на выходные, так что ему не удалось испытать на собственной шкуре буйный нрав старика.
И всё же Максиму жалко было деда. Он, в общем-то, и не такой уж старый был, а по виду и вовсе – молодец. Кипучий, деятельный, громогласный. И вдруг – в коме. И неизвестно при этом – выкарабкается ли?
В среду Максим вылетел из Храброво, но прибыл только в пятницу вечером. Пришлось почти двадцать часов проторчать в Домодедово – раз за разом откладывали рейс из-за ненастной погоды.
В аэропорту встречал его Артём, они даже обнялись тепло, наверное, впервые.
Потом ненадолго заехали домой. Вот он понервничал! Хотя напрасно – ни отца, ни Алёны там не оказалось. Только Вера, домработница. Она уговорила Максима поужинать. Впрочем, особенно уговаривать и не пришлось – в самолёте давали сухую курицу, на которую он даже не позарился. И вообще, втайне Максим очень не любил все эти перелёты, нервничал сильно, не до паники, конечно, но в небе аппетит пропадал начисто. А вот оказался на земле – и сразу взыграл голод.
Артём терпеливо ждал его, сидя напротив и глядя, с каким аппетитом он поглощает Верино рагу. Сам есть отказался.
– А где отец? – спросил Максим. На самом деле его волновало другое – где Алёна.
Её увидеть и не хотелось, и хотелось. Больше, конечно, хотелось. Но почему-то вдруг устыдился этого.
– На работе, наверное, – пожал плечами Артём.
Максим помолчал, потом всё же спросил, стараясь придать тону небрежность:
– А сестрица наша где?
– Алёна тут больше не живёт, – был ответ.
Максим аж жевать перестал, уставился в недоумении на брата.
– То есть?
– Ну… она теперь живёт отдельно.