По дороге магистр поделился со спутниками ближайшими планами. Пусть до Камня истины идти всего несколько часов, но сначала Коренусу надо было немного поворожить, чтобы точнее определиться с направлением. Поэтому маг предложил перекусить, потом прикупить в трактире немного еды в дорогу, переночевать, а поутру двинуться в путь со свежими силами. Ламару, желудок которого давно успел позабыть о нескольких проглоченных котлетках, такая политика пришлась по вкусу. Девушка, оставшаяся в меньшинстве в своем намерении поскорее расколдоваться, за неимением альтернативы вяло поплелась за Коренусом и Ламаром к дверям «Жирного гуся».
Потрепанные и какие-то пыльные птицы серых расцветок, то ли гуси, то ли местная разновидность кур с синими гребешками и перепонками на лапах, лениво бродили по двору. Привалившееся к стене тележное колесо и коса у открытой двери сарая косвенно говорили об обитаемости местности.
Среди ленивых птиц наметилось серьезное оживление, стоило только Оле показаться в сфере их досягаемости. Пернатые чуть шеи не свернули, вылупившись на девушку, вернее, на ее конечности. Они почетным караулом застыли у тропинки, взирая на путницу, в горле у птиц зародилось какое-то глухое клокотание, а в блеклых глазах заплясал огонь зависти.
Оля, почуяв недоброе, заранее задрожала и жалобно пискнула:
– Чего это они?
– Ты о птицах, милое дитя? – жаждущий свидания с трактирным меню Коренус даже не замедлил шага, только бросил взгляд на почетный караул, бормотнул под нос пару слов и хихикнул: – Твоя обувь… птицам кажется, что ее связывают молодые плети хвисса, на которых сидят жучки-блескучки. Для гусей первое лакомство!
– А они на меня не бросятся? – торопливо уточнила Оля, которой очень не хотелось становиться лакомством для курогусей.
Когда-то в раннем детстве девушку поклевал до крови деревенский петух. Ретивый петька потом отправился в щи, а вот страх перед агрессивными птицами остался.
– Нет-нет, дитя, они безобидны, – посмеиваясь, магистр открыл дверь в трактир, где им предстояло перекусить и переночевать.
– Если нападут, я их зарублю мечом, – великодушно пообещал даме своего сердца Ламар, умилившийся трогательной пугливостью девы, и придержал для нее тяжелую скрипучую створку, не заметив, как его обоже сглатывает комок в горле. Слишком богатое воображение нарисовало девушке живописную картину с кровью, вскрытыми тушками и торжествующим рыцарем.