И тогда она первой нарушила паузу:
– Скажите, почему я становлюсь причиной несчастий других людей? Я ведь никому не желаю плохого! Просто защищаюсь. Или хочу защитить других. Ведь я имею на это право? Скажите, ведь имею?!
Но ответа не последовало.
Перед глазами снова демонстрировали фильм. Новая ступенька. Девятый класс.
Звонок на урок прозвенел давно, но шагов Аллы Ивановны в коридоре слышно не было. Обычно металлические набойки ее каблуков цокали по старому сухому паркету, как лошадиные подковы по каменной мостовой.
– Хоть бы заболела она, что ли! – раздался с последней парты унылый голос Витьки Чижикова. – А то вбежит сейчас и с ходу начнет всем мозги вправлять: «Почему учебники не открыты?! Что на партах развалились?! Не класс, а сборище идиотов! Недоумки! Разгильдяи! Тупицы!»
Витька интонацией передразнил Аллушку, как они меж собой звали классную. Передразнил так точно, что все парни разом заржали. Девчонки молча усмехнулись. Витька вошел в раж, и даже ершик его коротко остриженных волос вспотел: «Что ржете как лошади?! Правда глаза колет?! Бестолочи безмозглые!» – продолжал прикалываться он, копируя учительницу.
В чем-то Витька, конечно, был прав. На обзывки и смачные эпитеты Алла Ивановна никогда не скупилась. Они сыпались из ее маленького ротика, как из рога изобилия, подтверждая прочно вбитую школьникам в головы цитату о «богатстве великого русского языка». Русский язык Алла Ивановна конечно же знала превосходно, и он был ребятам интересен, а вот литературные произведения, которыми она все пыталась их заинтересовать, читать почему-то не очень хотелось. Сюжет вроде бы и любопытный, но едкие замечания классу во время чтения классики, как надоедливая реклама по телевизору, перечеркивали все ее благие намерения.
Чижиков однажды даже записал часть урока на диктофон. Вот хохма была!
Проходили комедию Фонвизина «Недоросль». Восемнадцатый век. Один язык чего стоит! Каждая фраза звучала так прикольно, что класс прямо-таки давился смехом. А Аллушка решила еще по ролям читать – это всегда доставляло ей великое удовольствие – и стала роли распределять:
– Госпожа Простакова – Гагаринова. Еремеевна – Федотова. Митрофан – Чижиков. Скотинин – Тара со в.
Борька взвыл:
– Да не буду я Скотининым! Назначьте Кравченко! Его давно не вызывали.