Когда умерла бабушка, осталось наследство, которому старые романисты, любовно описывавшие и имущество, и имущественные трагикомедии, уделили бы в повествовании почетное место.
Во-первых, остались картины – коллекция полотен больших художников: Венецианова, Брюллова, Поленова, Шишкина, Саврасова, Левитана, Коровина, Кончаловского, Сомова…
Во-вторых, остались итальянские камеи в золотой и серебряной оправе; обручальное кольцо с надписью «Юлия» (имя бабушки); золотая ветка, перевязанная лентой, осыпанной алмазной крошкой; золотые цепочки и немало очаровательных мелочей, услаждающих земное мимолетное существование, – «суета сует», как определил бы нравственную суть этих красивых вещей Экклезиаст (в описи имущества они фигурируют в разделе «Драгоценности»).
В-третьих, остались коллекции старинного фарфора и старинного хрусталя, китайские фарфоровые вазы, столовые, чайные, кофейные сервизы, столовое серебро, несколько пар золотых часов, в том числе и швейцарские, старинная лампа с херувимами, люстры хрустальные… (Кстати, вышеупомянутая мысль Экклезиаста в новом, последнем переводе выглядит иначе, а именно: «Тщета и ловля ветра».)
В-четвертых, остались меха и ковры, разные полузабытые уже в сегодняшнем быту подробности, наподобие истинно шелковых, подлинно китайских покрывал.
В-пятых, осталась старинная мебель: «Бюро – 2 шт.; Буль – 1 шт.; полукресла – 2 шт.». (Я цитирую сейчас документ, ставший в силу ряда обстоятельств, на которых мы остановимся ниже, из интимно-семейного официально-юридическим, – «перечень имущества», составленный внуком. На определенном витке развития событий «перечень» уныло перевоплотился в «опись»: это когда по настоянию внука имущество, оставленное бабушкой, с участием судебного исполнителя и понятых было арестовано.)