Шум за дверью отвлек меня от мыслей, и я, встав, уже
было пошла открывать, но вовремя вспомнила, что стою лишь в одной
ночной рубашке. Она хоть и доходила до пят, но явно была не тем
предметом гардероба, в котором надлежало порядочным принцессам (а я
— порядочная?) выглядывать в коридоры замка. На скорую руку,
прислушиваясь к возне за дверью, нацепила на себя первое попавшееся
верхнее платье, злостно шипя на плохо поддающуюся шнуровку, и,
махнув рукой, решительно дернула дверь.
За порогом комнаты замерла Мира и высокий, рыжебровый
и абсолютно лысый худощавый мужик. Кажется, брови были единственной
выжившей на его голове растительностью — его серые, цвета грозовых
туч, глаза пристально изучили меня с головы до пят, и он только
собирался что-то сказать, как Мира (ах, моя милая защитница),
вырвав из рук мужчины деревянный меч, который он принес, со всей
силы огрела рыжебрового по груди.
— Ах ты, каргасово семя! Охальник! Душегубец! Да кто
ж видел, чтоб ее высочество ни свет ни заря поднимал
какой-то безродный...
— Мира, остановись. — Я вдруг почувствовала гнев,
который волной разбежался от доселе смиренно терпевшего брань и
удары мужчины. Безродный... вот что тебя зацепило? А я теперь,
получается, могу чувствовать эмоции? Я бросила взгляд на
раскрасневшуюся Миру, что держала в руках деревянный меч и весьма
уверенно, надо сказать, это делала. Нет, ее эмоций я не
чувствовала. Или эта способность проявилась выборочно, или
улавливала я только сильные всплески. А если так...
— Прошу простить мою служанку. Мира иногда
перебарщивает с заботой обо мне, но делает это исключительно из
благих побуждений.
Мужчина пожевал губами и, коротко поклонившись, снова
покосился на меч, который Мира не собиралась ему
отдавать.
— Я готов возобновить тренировки, ваше
высочество, как велел ваш отец и мой король. Жду вас на заднем
дворе. — Повторив поклон, рыжебровый удалился, а вместе с ним ушел
и его стремительно затухающий гнев. Я, покачав головой, подцепила
сконфуженную моими словами Миру под локоть и, затащив в комнату,
закрыла дверь.
Она выглядела практически виноватой, а
деревянный меч, который прятала за спиной, придавал ей едва ли не
девчачий вид. Я не могла сдержать улыбки.
— С такой защитницей мне ни один драконопоклонник не
страшен, но, — я подняла указательный палец, стараясь смотреть на
служанку строго, — все же говорить о безродности было
лишним.