– Понятно. Значит, основания предупредить Лея были. Чего же добивался Каргейт? Зачем сознательно вставлять подделки в свою коллекцию?
– Тут одно из двух. Или он связался с человеком, оказавшимся жуликом, и тогда Каргейта самого надули; или хотел похвастаться – это было вполне в его духе – и изобразить коллекцию лучше, чем она была на самом деле.
– Но разве он не мог купить настоящие? Очевидно, он был очень богат.
– Никто не богат настолько, чтобы купить все марки. Думаю, тут сыграло его тщеславие; сам ли он это сделал или не сам, поверьте: такие подделки очень опасны. Ладно, я и еще с десяток человек во всем Лондоне – и, может, еще десяток во всем мире, – но практически любой другой будет обманут. Включая экспертов. Вот почему я хочу, чтобы эти марки были уничтожены.
Фенби не удержался от мысли, что по той же причине Макферсон мог хотеть, чтобы и Каргейт был уничтожен, – если считал Каргейта мошенником. Инспектор задумчиво произнес:
– Полагаю, вам интересно было бы знать, кто мошенник.
– Очень интересно; а поскольку подделка – преступление, полагаю, вы мне поможете.
– У нас другое направление работы, но если кто-то, не зная о смерти Каргейта, пришлет на его адрес набор марок, обещаю с вами связаться.
– Буду очень благодарен. Хотя вряд ли кто-то пришлет. Подозреваю, Каргейт все делал сам.
– Вы же только что сказали, если я правильно понял, что доверяли ему? Впрочем, до того, как увидели набор Сент-Винсента… Но даже и тогда уверенности у вас не было.
– Уверенность появилась, когда Каргейт вернулся в комнату.
– Ясно. Пожалуйста, рассказывайте. – На самом деле Фенби и пришел, чтобы об этом узнать, но он предпочитал действовать не напрямую; и то, что Макферсон отчаянно пытался выяснить у мисс Нокс Форстер имя душеприказчика Каргейта и предостеречь того от продажи коллекции, дало возможность Фенби оправдать свой визит.
– Мне было велено, – Макферсон язвительно усмехнулся на слове «велено», – явиться к нему в 14.30. В четверть третьего у гостиницы Лакингфилда меня должна была ждать машина. То есть Каргейт явно указывал, что я недостоин с ним обедать; подразумевалось, что я и со слугами обедать не буду. В 14.30 я приехал, и меня проводили к нему.
– В библиотеку?
– Видимо, да. Из холла – дверь налево от входа.
– Именно. Продолжайте.
– Он разглядывал марки Сент-Винсента, о которых я упомянул, и немедленно принялся объяснять мне, какую замечательную коллекцию собрал. На самом-то деле он намекал, что я удостоен великой чести раз в жизни увидеть такое великолепие. Должен сказать, через мои руки прошло много подобных коллекций, но его марки действительно были хороши. Или, верней, были бы хороши, будь они настоящими.