Посмотрела: действительно лисичка. Но конечно, не моя, а чужая.
«Что же с ней случилось? – подумала я. – Почему не кусается и на руки спокойно идёт?»
Она рыжая-рыжая, с песочными боками и чёрными ушками. Степная лисичка. «Назову-ка её Дымкой», – тут же решила я.
Хорошо, что собака Дадон и обезьяна Чичи не умеют разговаривать, а грач Кара знает по-человечески всего два слова: «Доброе утро». А то бы непременно услышала Дымка дразнилку: «Рыжий, рыжий, конопатый…»
Представила её рядом с Дадоном, Чичи, Карой.
Что ж, мой нулевой класс пополнится новой ученицей!
Стул, стол, блюдечко с молоком были ей хорошо знакомы.
На ночлег она устроилась в шкафу. Здесь, среди театральных костюмов и афиш, выбрала себе укромное местечко.
«Лисичка пришла не из леса», – подумала я.
Наступило утро. Первым проснулся грач Кара. Расправил крылья, собрал их и стал чистить перышки, старательно укладывая их одно к одному.
Его утренний туалет меня всегда восхищал.
Но сегодняшний день начался необычно. Грач увидел Дымку. Она смотрела на него своими янтарными глазками.
«Карр-карр!» – издал он воинственный крик.
Дымка стремглав прыгнула на стул, где лежал плед. Но вдруг плед зашевелился. Из-под него выглянула рассерженная обезьянья мордочка.
«В чём дело? Что случилось? Кто нарушает мой покой?» – казалось, хотела сказать Чичи.
Спросонок она не выпускала из ладошек концы пледа, на котором чётко выделялись её чёрные, словно семечки, ноготки.
Они, эти ноготки, обычно приводили грача в замешательство.
«Не приклеила ли ловкая Чичи к своим пальчикам его любимый корм?» – казалось, думал Кара и тут же проверял ноготки клювом.
Ноготки и хвост были постоянной причиной их раздоров.
Когда Чичи обвивалась хвостом вокруг качелей, поддерживая себя, Кара невозмутимо, словно то была ветка, взлетал на хвост и раскачивался. Чичи сердилась, призывая на помощь Дадона. Тот с громким лаем бросался на выручку.
И сейчас обезьяна сморщила губы, завизжала, разбудив Дадона, дремавшего рядом. Он вскочил, сердито залаял.
И вдруг увидел новенькую.
Дымка, не растерявшись, в одну секунду оказалась в шкафу, притаилась, замерла. Её легко можно было принять за оторвавшийся воротник моей шубы.
Чичи по-обезьяньи пронзительно закричала, впадая в истерику. И тотчас же Дадон поспешил доказать свою преданность.