Мы выразили на лицах, как и положено, печаль, но сами внутри радовались. Сегодня работ нет и завтрак как у людей. А если ещё и жрец что-нибудь от щедрот своих подкинет, совсем замечательно будет. Впрочем, мадам Эра продолжила свою речь, и пришлось сосредоточиться.
– Запомните, дети, – голос мадам стал суров, словно зимние морозы, – если кто-то из жрецов или сам достопочтенный Хайнтли Дортрас будет вас спрашивать, как мы здесь живём, отвечайте, что всё хорошо. А если кто-то из вас, поганцев, сболтнёт лишнего, до утра не доживёт, вы меня знаете. Свободны, всем в учебный класс.
Понятно, приехала проверка, и мадам Эра замазывала глаза. Такое случилось всего один раз, когда ещё была жива жена Конрада Третьего. Хоть и давно это было, но тот момент я не забыл. Больная и усталая женщина бродила как тень между нами, гладила мальчишек по голове, а некоторых девчонок целовала в висок. Угнетающее воспоминание, мне потом неделю кошмары снились. До тех пор, пока эта женщина не умерла. Тогда даже мадам Эра загрустила, и я слышал её жалобы Матео, который в то время был её постоянным любовником. Мол, беда, такая щедрая покровительница умерла, и ей жаль.
Нас запустили в учебный класс – аккуратный барак, который всё время был на замке. Приютские расселись за парты, которые были нам малы. Джузеппе, исполняя обязанности учителя, раздал каждому по куску дешёвого пергамента, и мы замерли в ожидании Хайнтли Дортраса.
Прошло немного времени, и важный гость, высокий мужчина с окладистой седой бородой, прибыл. Выслушав доклад мадам Эры, он прошёл в класс и остановился посередине барака, в том месте, где должен стоять учитель и делиться с учениками книжной премудростью.
Тишина. Жрец, не говоря ни слова, медленно пошёл вдоль рядов, пристально всматриваясь в лицо каждого. Его молчание подавляло и угнетало, но никто пикнуть не смел, все застыли, словно каменные изваяния. А когда Хайнтли Дортрас посмотрел на меня, то показалось, что сейчас жрец узнает все мои самые сокровенные тайны, докопается до того, что мы совершили минувшей ночью, и прикажет воспитателям запороть меня до смерти. Но ничего не произошло. Он отвёл взгляд и вернулся в центр класса. И вдруг густым басом запел поминальную молитву в честь умершего герцога Конрада Третьего Штангордского.