При виде Вики, безмятежно раскачивавшейся в гамаке в тени огромного вяза на южной лужайке, Мэри удивилась: она не ожидала, что девочка вернется до их приезда. Эрминтруда решила передохнуть перед чаем и отправилась к себе в спальню – поэтому с дочерью разминулась, – а Мэри заметила Вики из окна гостиной и решила узнать, почему пикник завершился так скоро.
Вики, должно быть, решившая, что на улице жара, на сей раз предпочла прочей одежде купальник. Заметив Мэри, она скрестила на груди руки и заговорила измученным голосом:
– Представляешь, он, оказывается, собрался почитать мне свои стихи. А там ведь наверняка муравьи кишмя кишат или, может, чертополохом все заросло – так по крайней мере всегда случается, когда я собираюсь поваляться на травке. Да и вообще меня уже мутит от всех россказней про целительную силу земли-матушки. Да и настроение у меня было не первобытное… Словом, я сказала, что хочу вернуться домой.
Мэри покачала головой:
– Надо же. Бедный Алан! Он обиделся?
– Конечно, но это ему пойдет только на пользу, – с серьезным видом заявила Вики. – Ведь все великие поэты очень страдали из-за несчастной любви, верно? А вообще оказалось, что я поступила очень правильно, потому что ты угадала насчет этого типа.
– Какого типа?
– Ну Перси! Который написал Уолли это дурацкое письмо.
– Лично я ничего дурацкого в нем не нахожу. Лучше объясни, что ты имеешь в виду? Что именно я угадала?
– Насчет того, что он к нам нагрянет. Он и впрямь сюда приходил.
– Вики! Когда?
– Да часа полтора назад! Оказывается, живет он вовсе не во Фриттоне, а в Бернстайде, так что весть о существовании бедняжки Эрминтруды явилась для него тяжким ударом.
– Ты хочешь сказать – он не знал о том, что дядюшка Уолли женат?
– Угу, ведь Глэдис ему этого не сказала. Когда он мне в этом признался, я ему так посочувствовала, аж пожалела, что нарядилась купальщицей, а не викторианской дамой. Впрочем, возможно, это и не оказало бы на него влияния, потому что бедняга уже успел к тому времени проникнуться окружающей роскошью и начал сыпать проклятиями по поводу ненавистных плутократов и нести всякий вздор про коммунистов и красные флаги. Мне стало скучно, потому что в свое время Алан мне все уши прожужжал про прелести коммунизма, когда можно будет ничего не делать и грести денежки лопатой.