– Иди, – отец махнул на тяжелую металлическую дверь.
– Кого я убил и когда? – Андрей встал напротив него.
– Не притворяйся агнцем господним, – нахмурился отец.
– Я не притворяюсь, демоны тебя разрази! Я никого не убивал! Никогда! Даже на дуэлях!
– Хватит, Андрей. Твоя ложь уже не имеет смысла. Тебя нашли рядом с убитым сыном Всеблагого Радетеля, пьяного вдрызг, в крови. Твои дружки не посмели тебя выгораживать. И если бы не твоя мать…
– Я пальцем его не трогал, клянусь!
– Замолчи, – хмуро покачал головой князь Михаил. – Поздно клясться. Все поздно.
– Но…
– Радетель успел к его величеству Николаю раньше меня, – открывая дверь камеры перед Андреем, сказал отец. – Твой приговор подписан и обжалованию не подлежит. За участие в запрещенной дуэли и убийство тебя предали анафеме и казнят сегодня в полдень.
– В смысле казнят? – Андрей оглянулся на покинутую камеру. – Ты же…
– Я не просил помилования для тебя. Лишь возможность проститься.
Отец сказал это так спокойно, что Андрей не сразу понял, что именно. А когда понял – едва удержался, чтобы не завыть. Отец даже не просил о помиловании. Не просил. Он просто выбросил неудачного сына из своей жизни, как бракованного щенка из помета породистой суки.
Он не пожелал разобраться. Выслушать. Действительно, зачем? Андрей – бездарное ничтожество, от него никакого толку для семьи. Он все и всегда делал не так, в отличие от младшего брата. Вот Ярослав – тот достойный сын. Если бы его нашли рядом с трупом, отец бы приложил все силы, чтобы спасти кровиночку, свою гордость и надежду. А Андрей… что Андрей? Нет такого сына у князя Волкова. И не было.
Проклятье.
И что теперь? Отец лично отвел его на казнь?
– Что теперь, отец?
– Не смей меня так называть, – холодно отозвался тот, остановившись перед очередной дверью. – Выходи, Андрей. Тебя ждет портал во Франкию, у поверенного семьи возьмешь деньги. При разумном использовании тебе хватит, пока не найдешь службу. Больше ты ничего от меня не получишь, даже не пытайся. Явишься ко мне или к матери – отправишься на плаху. Назовешь имя, с которым был рожден – сгоришь заживо, сам знаешь, как действует анафема. Пока же вместо тебя казнят бродягу. А ты исчезнешь. Прощай.
Дверь со скрипом отворилась, и Андрея толкнули в темную комнатушку. Он обернулся:
– Отец!.. – и осекся. Дверь захлопнулась перед его носом.