– Съездить куда-нибудь можно.
– Да ездили мы. А куда ездить? На пикник? А что на пикнике? Все то же самое. Шашлык, бухло. Два года, правда, он без наркотиков продержался. Я допью?
– А нужно?
– Нужно.
Она допила бутылку. Немного раскраснелась. Пятнами. В оживившемся и посветлевшем немного лице размыто, но осязаемо проступили черты той Анны Кай ль.
– Один раз он упился совсем, и в самом центре этой… Тегусигальпы… названия у них там… матерные какие-то, морду кому-то набил. А этот кто-то оказался кем-то. Понимаешь? Каким-то, типа, местным козырным фикусом. Ну, и пошло. Его отозвали. Вернули в Москву. Дали что-то вроде испытательного срока. Еще полтора года мы жили черт знает как. Еле-еле выкарабкались из очередного дауна. Жуть была какая-то. Там опять героин вернулся. А герыч, ты знаешь, – жесть еще та. В конце концов послали нас в Монголию. Это такая ссылка. Бывает еще совсем… Черная Африка. Но Монголия не лучше. Помню только: пыль, мухи и баранина. Все бараниной пахнет. Даже анаша. Куришь – как жир бараний сосешь. Ужас. Почти до 2002-го дотянули – и все. Вернулись. Робика как бы уволили.
Она приподняла бутылку, поболтала ею туда-сюда.
– Надо бы добавить. У тебя немного денег нет?
– Есть.
– Дай взаймы.
– Да я тебе и так могу дать, без взаймы, только ведь ты напьешься…
– А я по-всякому напьюсь. Дай взаймы. У меня у соседа всегда есть.
Я достала несколько тысячных купюр. Наверное, штук шесть или семь.
– Держи.
– Ишь ты! – оживилась Анна, потом с еврейским акцентом, по-дилетантски переходящим в грузинский, добавила:
– Ваша фамилия случайно не «Абрамович»?
– Кстати, про Сеню ничего не знаешь? – спросила я.
– Про Вайзен… этого. Как его, блин…штока? Он как бы уехал. Давно уже. Давно уже.
– Куда?
– Точно трудно сказать. Гражданин мира. Швейцария, Израиль, США. Израиль – меньше всего. В Москву иногда приезжает.
– Чем занимается?
– Бизнес. А какой – не знаю. Драгоценности, что ли… Мне по барабану. Я сейчас.
Она вышла. Я слышала, как звякнул звонок, потом – какое-то бу-бу-бу. Пока Анны не было, я смотрела в окно. Снег шел стеной. Как белый пенный водопад на черном фоне. Тихо и державно. Анна вернулась с бутылкой. Этикетка – вроде рекламы покемонов. Сразу налила, выпила:
– Тебе не предлагаю.
– Что ж ты такое пойло взяла? Денег, что ли, мало?
– Все – из одной бочки. Ну вот. Как я с ним жила – не понимаю. Любила я как бы его. Ты меня понимаешь. Ты сама его любила. Я знаю. Говорят обычно: влюбилась как кошка. А я – как мышка. Даже нет, не так… Он ведь был… не знаю, как сказать… типа удава. Да, типа удава. Я его ненавидела временами страшно. Страшно. Думала – убью. Убью, думала… У тебя такое бывало с ним?