– Вы совершенно уверены? – спросил Эмберли.
– Совершенно. Хотя с виду типичный злодей, верно? – усмехнулся Фонтейн. – Но это еще не повод, знаете ли, обвинять человека в убийстве. Ладно, лучше расскажите-ка нам, как вы нашли тело Доусона.
Отчет Эмберли был очень короток, даже скуп. Фрэнк никаких обстоятельств не подчеркивал, версий не выдвигал. А когда говорил, заметил, как по-разному воспринимают его рассказ слушатели. Фелисити сидела, округлив от страха глаза. С губ Кокрейна не сходила снисходительная усмешка. На лице Джоан застыло какое-то загнанное выражение. Фонтейн слушал очень внимательно, зажав между пальцами сигару, и не заметил, как образовавшийся длинный столбик пепла упал на ковер. То, что смерть дворецкого страшно удручала Бэзила, не оставляло сомнений, достаточно было взглянуть на его лицо. Он хотел знать все в мельчайших подробностях и, когда Эмберли закончил, повторил ранее заданный вопрос:
– Так вы уверены, что никого не было на дороге?
После ответа Фрэнка в комнате воцарилось молчание. Первым нарушил его Кокрейн. Он весело предложил Фонтейну и Эмберли сыграть с ним партию в гольф завтра днем, чтобы хоть как-то поднять настроение.
Бэзил замотал головой:
– Играйте вы вдвоем. Мне нужно съездить в город.
– Зачем? – спросила его сводная сестра.
– Хочу нанять нового дворецкого. Уже переговорил сегодня по телефону с агентством по найму Финча. Боюсь, найти подходящего человека будет непросто. Слуги не слишком-то жалуют глухие удаленные места. А потом еще эта ужасная история. Она их всех отпугнет, можете не сомневаться.
– О Боже! – простонал Кокрейн. – Так, значит, мы должны и дальше терпеть этого противного Коллинза, шныряющего по всему дому?
– Кого-нибудь да найду. Придется. Коллинз не справляется с этой работой, она ему просто не по душе. – Только тут Фонтейн заметил, что сигара его погасла, и раздавил ее в пепельнице. Затем сделал над собой усилие, видно, вспомнив, что хозяин должен развлекать гостей, и предложил сыграть партию в снукер.
Он проводил их в бильярдную, был снова весел и гостеприимен и больше ни словом не обмолвился об убийстве. Однако, несмотря на его радушие и легкомысленные подшучивания Кокрейна, Эмберли постоянно испытывал ощущение тревоги и дискомфорта, витающие в этом доме. А потому он не слишком огорчился, когда вечер подошел к концу. Хотя сам визит, не доставивший ему особого удовольствия, заставил кое о чем задуматься. И он в очередной раз пожалел, что умолчал о девушке, оказавшейся возле машины убитого, хотя почему так поступил, сам до сих пор не понимал.