Начинало припекать. Императорскую
чету от палящих лучей защищала крыша кабины, другие драконы
укрылись под зонтиками. Хотя дно царской корзины было деревянное,
оно уже успело прогреться. Пот стекал по лицу, и Руми старалась
незаметно утираться широкими рукавами. Ещё хотелось пить, но она не
смела обратиться к Симериону, который оставался также свеж и
прекрасен. Руми закрыла глаза и откинулась назад, надеясь, что
полегчает.
В этот момент царевич объявил привал.
Седоки сошли на землю и занялись кто чем. Симерион направился к
императору драконов, чтобы предложить разделить с ним трапезу. Руми
же спешно уползла в шелковичные кусты, чтобы укрыться в благодатной
тени, куда заявился и Ханум с водой. Когда Руми напилась, купец
сказал, что её ищет царевич.
– Я не могу выйти в таком виде! Я же
вся мокрая! Дай мне другую одежду!
– Что я продавать потом буду? Скажи,
что облилась, – пробурчал Ханум. – Попросись ехать на моем слоне. У
меня кабина с крышей, а, главное, весь товар под рукой! Спасибо
тебе. С фениксами приятней иметь дело, нежели с драконами.
– Если я пересяду, это будет
невежливо, – ответила Руми, набивая рот шелковицей.
– Ой, да ладно, когда тебя волновала
вежливость! Скажи честно, что тебе понравился Симерион, поэтому
хочешь ехать с ним!
– Нет… не так, как ты думаешь…
Ханум только усмехнулся. Он не
собирался дальше спорить, вместо того присоединился к обдиранию
куста. К уничтожителям шелковицы подошли Игнэ и Витэ, довольные
путешествием налегке. Оказалось, они услышали окончание
разговора.
– Не слушай его, Руми. Этот древний
сухарь просто никогда не влюблялся, – выступила первой тигрица.
– Витэ, я бы попросил… – начал Ханум,
но его прервал Игнэ:
– Действительно. Вечность может
прерваться в любой момент, надо успевать любить.
Руми стало плохо от такой поддержки.
Хоть друзья говорили из добрых побуждений, но причиняли боль,
которая и без того остра.
– Спасибо всем, но Симериона женят на
принцессе Мэйджине, а я скоро умру без Орхидеи, – Руми отвернулась к ветвям шелковицы, надеясь
заесть свою печаль.
Повисло неловкое молчание. Губы Руми
уже посинели; она продолжала поглощать ягоды, не беспокоясь более о
своем виде. Игнэ ткнул носом в бок, но она не обернулась. Ханум
громко засопел.
– Ладно! Я принесу тебе новую одежду.
И вытрись. Рядом с Симерионом должен быть прекрасный цветок, а не…
то, что сейчас. И кстати, – сказал он, обернувшись напоследок, –
если тебе станет легче, то принцесса Мэйджина тоже не выдающаяся
красавица.