Стараясь осматриваться по сторонам как можно непринужденнее и улыбаться наименее кровожадно, на этот раз уже окольными путями я дошла до дальней калитки старого кладбища. Как удачно, что в свое время я любила по нему гулять, романтичная была…
Фыркнув, направилась в сторону нужного склепа. Не того, к которому была привязана сама, а совершенно в другой стороне – чем дальше мы будем от того самого места, где «живет дух невинно убиенной студентки», тем меньше шансов на то, что нас обнаружит очередная порция любителей адреналина. А такие были, есть и будут. Самое смешное, не ночью, когда я обретала максимальную силу, а именно днем, когда кладбище было идеально спокойным. Увы, оно действительно и во многом благодаря мне было идеально спокойным. Желая сохранить хоть какое-то подобие жизни, я все эти годы тянула силу не столько из растений, сколько из умерших, но не ушедших, похороненных здесь. И на данный момент из пятнадцати призраков, трех полтергейстов, двух умертвий и семерых условно зомби в «живых», если можно так выразиться, остались лишь два призрака. Самые адекватные – без них мне стало бы окончательно скучно, – и я оставляла их на самый крайний случай. Впрочем, им об этом знать совсем не обязательно. К чему лишний раз огорчать тех, кем я еще не раз смогу воспользоваться?
А я такая, теперь я много что могу.
– Ингрид, душечка, выходи… Я знаю, ты уже не спишь. – Зайдя в склеп старинного дворянского рода, усадила Виону в уголочек, а сама, как ни странно, обратилась к практически неприметному, но буквально слегка отличающемуся по цвету камню в ровной кладке стены: – Ингрид, это Виолетта. Выходи.
Не наблюдая ответной реакции, прищурила глаза и немного разозлилась:
– Ингрид, а я ведь говорила, что больше предупреждать не буду… – Руку на камень и моя злость течет прямо в него, чтобы силой выдернуть ту, что не захотела явиться добровольно.
– Ви! – Дикий визг ударил по ушам, но мне он не страшен – я, как и она, давным-давно мертва. Может, лишь Виона слегка пострадает…
– Цыц!
– Ви… Виечка… – Извивающийся в моей руке призрак молодой женщины, которую я держала за полупрозрачное горло, хлопал ресничками и пытался изобразить саму невинность. Ну-ну… Солнышко, золотко… не серчай, лапушка…
Лопоча извинения и уверяя меня, что не виноватая она, а оно само как-то так, она соображала долго. Но наконец и до призрака дошло, что что-то не так.