Вездесущий «газик» – все четыре колеса ходовые – это тоже, конечно, не у всякого, но и на дорогах Борко каждую колдобину знал.
– На «победах» на свадьбы ездить, а для меня автомобиль – средство передвижения, – говорил Борко.
«Газик» свой он сам холил, и ни один шофер-механик ему наврать не мог, потому что моторы он знал на звук и на ощупь. Он вообще знал и любил технику. На фронте командовал артполком.
Потом пешим ходом из своей башни с удобствами явился Вадим, и они с Борко ушли курить под открытую форточку за огромный, до потолка филодендрон, который Никита укрепил на растяжках из цветного провода, забив гвозди прямо в бревна стен.
Филодендрон тоже остался от матери. Никита подливал ему настой на курином помете, но утром в спешке забывал это делать, а потому к ночи в доме иногда сильно попахивало.
Сегодня, придя стряпать, Галя первым долгом потянула носом. Да и Вадим подозрительно покосился на кадку.
Вадим с Борко стояли и курили под форточкой, хотя ни по каким законам физики дым в форточку уйти не мог, а, придавленный тяжелой струей холодного воздуха, растекался понизу. Росту они были одинакового, хотя Борко казался поплотнее, потому что был в кителе, в погонах, а Вадим – в гражданском. Что ни говори, военная форма человеку вид придает. В ней и старик и юнец мозгляк – все имеют вид. Не дураками придумано.
– Ну что у тебя? – спросил Борко, оглядывая Вадима. Борко его любил, а встречались они редко. Вадим – старший следователь управления, Борко – начальник областной школы УВД.
Вадим затянулся последний раз, притушил окурок в кадке филодендрона. Вынул из кармана завернутый в марлю серебряный рубль, бережно освободил его, подкинул – поймал, опять подкинул – поймал.
– Что это ты его в таком почете содержишь? – спросил Борко, следя за короткими взлетами монеты.
– Да больно хорош.
– Ну-ка, дай!
Борко повертел, посмотрел, потом взял рубль большим и указательным пальцами. У него только руки, вернее сказать – только пальцы напряглись, но лицо побагровело.
– Иван Федотыч, хватит!
– Что хватит? Инфаркт, боишься, хватит? Черта с два!
Борко с облегчением перевел дух, его таки маленько взяла одышка. Он еще полюбовался на рубль и вернул его Вадиму. Мало, чуть заметно, но рублик погнулся.
– Здоров ты, Иван Федотыч, – искренне позавидовал Вадим. – Я пробовал. По нулю.