Виннигар помедлил.
– А что вы думаете о Риордане? Я знаю, парень хорошо держался,
но мне кажется, что у него нет настоящей храбрости.
Скиндар язвительно хмыкнул:
– И доказательством его трусости, по твоему мнению, служит тот
факт, что Риордан в одиночку вышел на синего барса и одолел
зверя.
– Нет, я не то имел в виду. Да, кто знает, что там было с этим
барсом! Но ему просто повезло сегодня.
– Злоба и обида застилает тебе глаза Виннигар. Храбрость делится
на отвагу и мужество. Первая заставляет людей идти навстречу
опасности, второе – не отступать при ее приближении. Для армии
мужество ценнее отваги, потому что его верный спутник –
хладнокровие. Риордан дважды пятился перед тобой, хотя мог этого не
делать. При ваших сшибках кисть у него не отклонялась, я видел. Но
он попятился, словно струсил. И ты, с твоим опытом и мастерством,
поверил и бросился вперед. Если бы у Риордана в руках был настоящий
меч, ты бы не смог врезать ему по ноге. Знаешь почему? Ты был бы
очень занят, зажимая руками свое перерезанное горло. Поверь моему
опыту – у этого молокососа отличное боевое мышление.
– Простите меня, капрал, – тихо сказал Виннигар.
– Иди, проспись, солдат. И захвати с собой проклятые лампы, а то
с этими жуками я всю ночь глаз не сомкну.
Если бы Риордан мог услышать этот разговор, он бы изрядно
смутился. Дело в том, что сам он не верил в собственное мужество, а
наоборот – постоянно подозревал и обвинял себя в малодушии. Но он
успел убедиться в том, что стоит страху припереть его к стенке, то
откуда-то из глубины натуры или характера появляется решимость для
преодоления себя. Там было с охотой в горах. При первых вылазках он
боялся до дрожи, потом испуг сменился упорством и злой
сосредоточенностью. Когда он выходил из укрытия на синего барса,
его колени ходили ходуном от ужаса, но едва он наткнулся глазами на
взгляд хищника, выражающий только ярость и желание убивать, паника
отступила, духу вернулась уверенность, а рукам твердость. Если его
подначивали сверстники, он часто отворачивался с гордым
невозмутимым видом и потом корил себя за трусость, но стоило
Тиллиеру грубо пройтись насчет отца, назвать его одежду обносками и
тем самым перейти черту, как внезапно Риордан ощутил холодную
злость и решимость наказать наглеца. Более того, если бы на месте
Тиллиера был Дертин, здоровяку тоже бы не поздоровилось, потому что
в том момент Риордан ощущал себя несокрушимым. На отборе Виннигар
не просто хотел испытать его, он хотел уничтожить морально,
рассчитаться за собственное унижение на первом состязании и чувство
безвыходности подсказало стратегию поединка. Так что Риордан
презирал себя за малодушие, но всегда шел навстречу страху, потому
что знал – он может преодолеть его и стать сильнее. А может это и
было тем самым мужеством, о котором толковал Скиндар?