И то сказать – ворота, даже задние, и уж тем паче парадные, годятся не для всяких дел. Мальчишкам ли тайком от взрослых сбежать на городские улицы, кухарке ли, не дожидаясь конца недели, навестить мужа, а то и любовника, благородному ли кавалеру прогуляться, минуя любопытную стражу – пролом в стене нужен всем. И Баргат, начальник дворцовой стражи, не очень-то переживал на сей счет. Ворам нечего делать в полном воинов дворце, а война давно не подступала к столице Империи.
Сейчас пролом стал последней надеждой Кара. Приблизившись, он с удивлением понял – путь открыт. Баргат, разбуженный среди ночи, потерявший господина, придавленный лавиной внезапных забот, забыл о проломе. Забыл, или, движимый милосердием, не захотел помнить.
Белая материнская кобыла стояла рядом, натянув поводья, и трава вокруг была объедена. Кар еще не успел поверить в спасение, а руки уже отвязывали лошадь, мгновение – и он в седле. Короткий разбег, прыжок – и вскачь, прочь от дворца, от прежней жизни, от всего, что любил и что рухнуло в одночасье. От мертвого императора. От изменника жреца. От принца Эриана, кому сегодня клялся всегда быть рядом. От матери… Что будет с ней? Сможет ли Эриан защитить ее? Захочет ли защищать мать убийцы? Кар чуть не развернул кобылу. Но материнский приказ еще звучал в ушах: скачи, как ветер! И Кар подчинился.
Главные ворота выходили на площадь, что лежала между дворцом и храмом. Пролом вел к городу. Столица вырастала вокруг дворца и храма, как лепестки растут из сердцевины цветка. Изящные дома из белого камня, с крытыми двориками, орошаемыми садами и фонтанами, балюстрадами и коронами башенок – древние, почти неподвластные времени строения колдунов. Век проходил за веком, а неведомая сила все хранила их от разрушения, тогда как изделия истинных людей старились и приходили в негодность. Колдовство ли тому виной или тайное, неведомое истинным людям искусство – жрецы обходили то молчанием.
Подковы звонкой дробью стучали по брусчатке. Чем дальше от центра, тем уже улицы, тем чаще меж стенами древних строений втиснуты новые, построенные уже истинными людьми. Торжественная стройность архитектуры сходила на нет, все чаще попадались деревянные дома. Дворы стали тесны, кое-где их не было вовсе. Ничего не поделаешь – город растет не только вширь. Два столетия назад по указу императора была срыта древняя стена, окружавшая столицу, и построена новая, на значительном удалении от первой. Так появились новые кварталы, быстро получившие прозвище Веселых благодаря изобилию кабаков, трактиров и домов терпимости. Городская стража нечасто заглядывала на те улицы; благоразумные люди избегали ходить там в темноте, если только не имели доброго клинка на поясе да парочки рослых ребят за спиной – или, на худой конец, крепких кулаков, при случае способных заменить и то, и другое.