— Если господин желает, то я могу
предоставить ему взамен другую девушку, — пролепетал тем временем
администратор. — Более... э-э-э... более приличную и подходящую его
уровню. Наше заведение гарантирует, что с ней у вас не будет
никаких проблем. Ну, вы понимаете: здоровье там, или пропажа
денег...
— Эй, ты на что намекаешь? —
возмущенно фыркнула я, решив играть до конца. Раз уж начала
представление — то поздно отступать. Не нужно быть провидецей,
чтобы понять: если я капитулирую сейчас и не доведу задуманное до
конца, то Луциус обязательно накажет меня за это проявление
своеволия. Нет, пусть уж лучше меня с позором вышвырнут из этого
милого отеля. А там — ноги в руки и бежать. Куда угодно, лишь бы
подальше от нашедшего меня кукловода.
— Ты что, хочешь сказать, будто я
заразная какая? — Я специально говорила как можно громче, почти
срываясь на крик. На шум скандала рано или поздно выглянут
любопытствующие. — Да ты сам заразный! Я...
А в следующее мгновение я вдруг
обнаружила, что упираюсь носом в грудь своего спутника. Он
преодолел разделяющее нас расстояние так быстро, что я не успела
заметить его движения.
Согнутый указательный палец Луциуса
больно уперся в мой подбородок, заставив меня поднять голову. Я
повиновалась и растерянно заморгала, глядя в холодные, страшные
своим равнодушием глаза мужчины.
— Еще слово, Доминика. Еще одно
только слово... — обронил он, почти не разжимая губ.
Он не закончил угрозу. Впрочем, это
было совершенно лишним. Мои внутренности словно смерзлись в один
ледяной ком от предчувствия неотвратимой и скорой беды.
Убедившись, что опасность с моей
стороны нейтрализована, Луциус повернулся к администратору. При
этом он крепко взял меня под локоть, желая избавить от последней
иллюзии свободы действий. Кожу от его прикосновения начало
неприятно пощипывать, видимо, Луциус принялся накапливать энергию
на случай неприятностей.
— Триста хардиев, — так же тихо
проговорил он, в упор разглядывая съежившегося и будто
уменьшившегося в росте администратора. — Сейчас. Наличными. И ты
пропустишь нас без дальнейший пререканий.
Глаза юноши алчно вспыхнули. И я
вполне его понимала. Триста хардиев — более чем достойная плата за
молчание. Даже если об этой сцене узнает руководство отеля и уволит
его, то полученных денег хватит на несколько месяцев безбедного и
бесхлопотного существования.