— Да, и до суда ты в любом случае не
доживешь. — Луциус с лживым сочувствием цокнул языком.
— Не боишься? — прямо спросила я. —
Что, если уже сегодня я отправлюсь в местный департамент и выложу
все, что знаю о твоих преступлениях? Нерий — не Хекс, как ты верно
заметил. Тут на мои слова обязательно обратят внимание, и никакие
деньги не помогут тебе...
— Ты права, Нерий — не Хекс, —
перебил меня Луциус, и его серые глаза заледенели. — Помни, что
здесь у меня намного больше друзей. Ты уверена, что не попадешь в
кабинет одного из них?
Я не выдержала его взгляда и первой
отвела глаза.
— Кстати, советую тебе так же не
забывать, какой смертью умерла Патрисия.
Голос Луциуса был настолько холодным,
что я машинально потянулась за одеялом. Завернулась в него, словно
оно могло защитить меня от бед.
— Поверь, мне самому будет очень
больно, если придется прибегнуть к этому проклятью. — Луциус
протянул руку и прикоснулся к моему подбородку. Чуть усилил нажим
пальцев, заставив меня поднять голову и посмотреть на него, после
чего ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Прошептал
едва слышно: — Знать, что это лицо и это тело, словно созданное для
наслаждения, будут гнить заживо. Что ты будешь метаться в агонии,
умоляя добить тебя. О, Доминика, прошу, не заставляй меня поступать
настолько жестоко...
Его голос так убедительно задрожал в
этот момент, что я почти поверила, будто значу для него нечто
большее. Но тут же пусть и с некоторым усилием, но отказалась от
столь заманчивой мысли. Не сходи с ума, Доминика! Луциус —
талантливейший манипулятор. Он с легкостью заставит тебя поверить
во что угодно. Влюбленной женщиной управлять намного проще. Помни
самое главное: он — убийца. Хладнокровный расчетливый негодяй,
идущий к своей цели по головам. Ивар был его подельником. И как он
обошелся с ним? Только не говори, будто поверила в его сказки по
поводу случайности падения. Да и кто докажет, что в графине
действительно было снотворное, а не яд. Разве сейчас ты узнаешь эти
подробности?
— Хватит дуться, — ласково попросил
меня Луциус. Подушечкой большого пальца провел по моим губам, от
чего они налились привычным жаром. — Или опять начнешь старую песню
про то, как сильно ненавидишь меня? Правда, сначала убеди в этом
свое тело.
— Ты отнял у меня все, — тоскливо
протянула я, словно не услышав его последней фразы. Откинулась на
подушки и съежилась, повыше подтянув одеяло.