– Правда, Валечка. Уж на стол-то не надо бы, – сказала и Евдокия Петровна. А дочь уже перешла на крик:
– В помойку ее! В ведерке утопить гадость эдакую… Это он нарочно, мама, чтоб на нервах моих поиграть!
Ненароков слушал, слушал – и наконец не выдержал:
– Да ты замолчишь когда-нибудь? Ну что это за жизнь такая?!
– Тебе не нравится? Так уходи – никто не заплачет! Разведемся – и дело с концом!
– Вот опять ты, Аля… Зачем глупости говоришь?
И Ненароков отступил в привычном направлении: на крыльцо.
…Он сидел с незажженной сигаретой и вспоминал разговор, который часто приходил ему на память за эти пять лет.
…Командир отряда, это был Андрей Васильевич Тимченко – никак не хотел отпускать Ненарокова из Москвы.
– Время летнее, перевозок много, и вот на тебе… Хороший летчик вдруг бросает все и уходит. И куда? В малую авиацию!
Андрей Васильевич – всегда рассудительный, спокойный, даже флегматичный – сейчас нервничал: ходил по комнате, говорил сердито:
– Разве это дело по тебе? По твоим способностям?.. Тебя учили, выучили, а ты?.. И ребят подводишь, и меня.
– Личные обстоятельства, Андрей Васильевич, – многозначительно напомнил Ненароков.
– Да знаю я твои обстоятельства!.. Стоишь передо мной и гордишься: ради своей великой любви всем пожертвовал, ничего не пожалел!.. Любовь, конечно, серьезное дело, но есть дела и поважнее…
– Какие, Андрей Васильевич? – искренне удивился Ненароков.
– А, что с тобой толковать… Пожалеешь, Валентин, пожалеешь, да поздно будет!.. Ведь назад попросишься, а я тебя взять не смогу.
– Нет, Андрей Васильевич. – Ненароков сиял счастливыми глазами. – Не попрошусь…
Валентин встал, постоял немножко и пошел с крыльца в дом. Аля выкричалась и была уже в другом настроении. Улыбнулась мужу, спросила почти весело:
– Кушать будешь? Холодец очень вкусный.
– Знаешь, Аля, ты правильно говоришь. Давай разводиться.
Аля не поверила, даже засмеялась.
– Да ты что?.. Из-за крысы разводиться?
– При чем тут крыса…
…Оставаться дома Ненарокову не хотелось. А пойти было не к кому. Он вернулся на аэродром.
– Валя, – подежуришь, пока я поем? – обрадовался ему приятель-вертолетчик. Валентин молча кивнул. Он забрался в пустой вертолет, сел за штурвал и стал глядеть в окно кабины. Ничего там не было интересного: поле, а на нем три самолета и один вертолет «Ми-4». За полем лес, на который он чаще смотрел с воздуха, чем с земли. Все было знакомо, все было понятно – на душе постепенно становилось легче, легче. Валентин сам не заметил, как заснул, сидя на своем привычном месте…