– Всё течет, всё меняется, – неопределенно объяснил Шмага. – Старею. Надеюсь, становлюсь мудрее.
– А может, таким образом вы всего лишь неосознанно экстраполируете свою нелюбовь к одному конкретному человеку на всех прочих его соплеменников?
– К какому такому человеку? – насторожился собеседник.
– К Мирзе.
– А при чем здесь Мирза?!! Нам с ним делить нечего. И раньше, и уж тем более теперь!
Шмага произнес эти слова с такой поспешностью и со столь наигранным недоумением, что Прилепиной сразу сделалось ясно: своим, абсолютно случайно, вброшенным предположением она, сама того не желая, наступила Владимиру на больную мозоль. Тут, на счастье, на «галеру» невесть откуда выкатился пацаненок лет четырнадцати, в надвинутом по самые глаза капюшоне «кенгурухи», и выжидательно уставился на них.
– О, а вот и Шурик! – обрадовался переводу темы Шмага. – Демонстрируй! – Пацаненок молча разжал кулак, и Ольга облегченно выдохнула: на чумазой ладошке лежал брелок с КТС. – Эта вещица?
– Да!
– Отдай тете, – приказал Шмага, и малолетний карманник безропотно протянул Прилепиной брелок. – А теперь брысь отсюда!
Пацаненок мгновенно ретировался. Словно бы его и не было вовсе.
– Иоланта Николаевна, вы удовлетворены?
– Почти.
– Не понял? – удивленно выпучился на нее Шмага.
– Раз уж вы проявили такое благородство, будьте последовательны.
– Это вы о чем?
– Я о восьмистах рублях.
– Однако! – зашелся в хохоте Владимир. – Вот за что я ментов уважаю, так это за их наглость. Потому как сам такой. – Он вынул из кармана бумажник и протянул Прилепиной тысячную бумажку. – Вот, забирайте и уходите. Хватит дискредитировать меня в глазах мировой общественности.
– Спасибо, Володя! – а вот на этот раз абсолютно искренне улыбнулась Ольга. – Я всегда знала, что в душе вы – рыцарь! Всего доброго… Пойдем, Ильдар.
Прилепина и оскорбленный до глубины души и кончиков пальцев «джигит» двинулись было к лестнице. Но тут Ольга, что-то вспомнив, притормозила и судорожно принялась рыться в сумочке.
– Сдача! – пояснила она, возвращаясь и выкладывая на столик две сотни.
– Ну что вы, право! Какие могут быть счеты между своими! – ухмыльнулся Шмага, но деньги принял.
С удовольствием провожая взглядом удаляющуюся фигурку Прилепиной, он вздохнул невольно и произнес восторженно:
– Ах, какая женщина! Вот кого бы я с удовольствием поимел…