– А наши чего? – не поворачивая головы, поинтересовался Афанасьев.
– А наши, по-шараповски, глушат кофий и бдят на входе.
– Не бздим – выходим! – не открывая глаз, пьяно отреагировал на последнюю фразу Холин.
– Молчи уж, юбиляр хренов! Гришк, знаешь, что роднит тебя с прекрасным весенним садом? Вам обоим пора вставать на просушку.
– Вопрос не ко времени. Обратитесь весной и по форме, – промычал юбиляр.
– А фитнес-центр случайно не тот, который во «Владимирском Пассаже»? – неожиданно вспомнив, уточнила Ольга.
– Он самый. А что?
– У меня там бывшая однокурсница работает. Инструктором.
– Так это же чудесно! – просиял Мешок. – Слушай, Олька, а давай-ка ты к ней на днях подскочишь и под каким-нибудь залегендированным предлогом переговоришь?
– На предмет?
– На предмет частоты появления в их заведении господина Гурцелая. Описание морально-волевых качеств, равно как вредных и не вполне привычек клиента, также приветствуется.
– Это приказ?
– Нет. Всего лишь дружеская просьба.
– Тогда не поеду. Я уже сказала: мне не нравится эта затея.
Андрей нахмурился:
– Хорошо. Если тебе так проще, будем считать, что это приказ.
– А что, Андрей Иванович, с начальником подразделения эту тему вы уже согласовали?
– Ох и язва ты, Олька!
– Главное, чтоб не сибирская, – донеслось из «прекрасного весеннего сада». – Остальные лечатся!..
Санкт-Петербург,
Южное кладбище,
30 августа 2009 года,
воскресенье, 13:42 мск
«Вот так и живем: завтра – день рождения, послезавтра – похороны».
Южное кладбище – жуткое кладбище. Представьте себе триста га чистого поля, на которых уместилось под пять миллионов захоронений. Второй Петербург! При этом если у центрального входа еще живет какая-то дающая тень растительность, то метров через сто – двести начинается настоящая пустыня, где теснятся и громоздятся, налезая одна на другую, могилы-могилы-могилы… И, словно бы в насмешку, магистральные аллейки-дорожки, петляющие между ними, носят романтические названия – березовая, ореховая, вишневая…
Вот уж воистину – парк. Не культуры, но вечного отдыха…
…Временно превращенная в катафалк «маршрутка» стояла неподалеку от свежевырытой могилы в далеко не самом престижном, но и не совсем «отстойном» участке кладбища. Трое «гоблинов», на долю которых выпала миссия забрать гроб с Демидычем из морга, мрачно курили в сторонке, дожидаясь приезда остальных участников скорбной церемонии.