– Куда вы меня несете? – различил я трепетный, дорогой мне голос, спрашивающий беспрестанно, со слезами: – Почему, куда вы меня несете?!
– А вот, с компаньоном веселее будет ехать, барышня. Не сомневайтесь, к утру домой преставим.
Ася барахталась рядом, видимо не узнавая меня.
– Успокойтесь! – сказал я, стараясь говорить низким голосом, – я с вами.
Она приподнялась, насколько могла, в темноте я различил блистанье глаз, уловил ее дыханье, у меня зажало от радости сердце, и вдруг услышал ее голос, как ангельскую музыку:
– Ах, это вы, Андрюша, ах, как я рада!.. Я так боюсь, мы заблудились, мы сбились с пути… Я так боюсь! – и она придвинулась ближе ко мне.
– Не бойтесь ничего, – отвечал я опять, весь загораясь геройством и добавляя те же слова: – Я с вами!
– Правда, вы думаете, Андрюша? – спрашивала она беспрерывно и ветер рвал ее слова, – какой ветер! Вы думаете, мы доедем, буря пройдет?..
– Не бойтесь ничего. У меня хороший возница, Егор никогда не собьется с пути, – и я взял ее за рук у. Мне нравилось, что я сказал: «Егор, мой возница», – выходило совсем по взрослому и придавало мне веса.
– Ах, Андрюша, скажите ему, чтоб он принес сюда мои вещи, там все мои подарки к Рождеству…
– Егор, Егор! Доставь вещи барышни сюда – слышишь! – Я старался говорить так, как говорил мой отец с кучерами. Но никто мне не отзывался, в темноте никого не было видно; между кибиткой и лошадьми стояла белая сетка. Я сейчас вернусь… – сказал я и начал уже вылезать из кибитки, как Егор неожиданно появился.
– В задке вещи, что кричишь попусту, – объявил он довольно грубо, взбираясь на сани; с другой стороны сел Пучугский мужик.
Мы вновь тронулись. И опять широко, разом, захватывая всю кибитку и обжигая лицо, рванул ветер, кинул снег под полог. Вокруг нас стоял вой, выл ветер, катясь по снегу, по реке, но чудилось, что это какие-то злобные, живые, костлявые существа, несущиеся стеной по ветру с распростертыми руками.
– Что это? – спросила Ася, со страхом придвигаясь ко мне, – вам не страшно, Андрюша?
– Ах, чего же бояться! – отвечал я и, действительно, мне ничто в мире не было страшно. – Кони добрые, вынесут.
И тут снова налетел порыв ветра, до того сильный, что кибитку подбросило в воздух и едва не опрокинуло: я видел, как вывалился из сиденья Пучугский мужик. И вновь завыли эти серые существа с распростертыми руками, и среди мглы и воя гулко заржала лошадь, закричал Егор: «Держи, держи, оборвет пристяжная». Мужик кинулся куда-то бежать.