И как вишенка на торте – покупка острова. Вылезло из подсознания
мещанство, хомячество и прочие никуда не пропавшие привычки.
Казалось бы, избавился, нет, живут еще во мне. Планеты мало уже,
иногда подумываю, не захапать ли все звездное скопление, а до кучи
и Смоленское княжество, я ведь Рюрикович не хуже остальных, ворон
вон как от меня балдел, даже грустил, когда я из того депрессивного
мирка свалил.
Самое важное и серьезное, это соображения насчет временных
флуктуаций – да, определенно так и должно быть, в кристалле Уриша
об этом много чего было, в том числе что-то вроде анимации в
реальном времени, только очень детализированной. Из-за оранжевой
звезды дисбаланс времени между двумя реальностями нарастал,
островок относительной стабильности заканчивался самое позднее
через полторы-две тысячи лет, а потом клубок реальностей ждало
ускоренное старение. По экспоненте, там и вправду намечались в
недалеком будущем миллионы, а то и миллиарды лет за одну секунду в
настоящем, изначальном мире, и остановиться этот процесс должен
был, по расчётам старика Уриша, когда Оранжевая коллапсирует в
какого-то пси-карлика и навсегда исчезнет из мира шумеров. По
меркам мира-ноль, это случится очень нескоро, примерно через
пятьдесят миллиардов лет. А в изначальном мире продет около десяти
тысяч.
. Но я об этом и так знал, нового-то ничего не приснилось. И что
с этим делать, я даже не представлял. Уничтожить мир-ноль, чтобы
прыгающей звезде некуда было убегать? Как два пальца о пластобетон.
Только не сейчас, других дел хватало. Самое большее, стоило
задуматься, чего это меня так приплющило, волноваться из-за этого
пока было рано.
Кота рядом не было, не то чтобы я испугался вероятности, что
больше этого черного засранца не увижу, и то, что увиденное было
какой-то возможной версией развития событий, теоретической, тоже
допускал, но для спокойствия позвал эр-асу. Тот мне ответил, слабо,
но уверенно и спокойно, мол, есть пока дела поважнее, чем наш
турпоход. И вообще, по моим внутренним часам семнадцать лет назад
он не особо волновался, когда я полез исправлять контур, наверняка
знал, чем все закончится. А может быть, я преувеличиваю, и он
просто такой обожравшийся золотом флегматик.
Мы вчетвером стояли у подножия черной башни. Другой – эта была
пониже раза в полтора, и выглядела не такой заброшенной. На
вымощенной камнем площадке у входа была припаркована черная машина
на толстых колесах, размерами с микроавтобус. От площадки в лес шла
дорога, залитая пластобетоном, похоже, стандартным материалом не
слишком продвинутых миров, с разметкой и надписями перед висящей в
воздухе голограммой ярко-красного шлагбаума, которая площадку и
дорогу разделяла.