– А может быть, жили Мацковы раньше?
– Как раньше, как раньше, – забряцала хозяйка своими татарскими украшениями. – Мы дом как построили, так и живем… Керимовы и Абибулаевы.
– И вы не можете ничего сообщить о Мацкове? – попытался еще Бендер.
– Как могу я сообщить, если ваш товарищ здесь не живет? – повернулась и пошла выпускать собаку хозяйка.
– Вопросов больше не имею, – с удрученным видом Остап отошел от двора и вернулся к машине.
Отыскав нужный дом на Нагорной, Остап с Балагановым отправились ко второму Мацкову.
Во дворе собаки не было и компаньоны поднялись на крыльцо небольшого, довольно обшарпанного приземистого дома под черепицей.
Справа от него были сарайные постройки, полуоб-валившийся флигелек, а дальше у стены этого забытого, очевидно, сооруженьица возвышался штабель дров.
На стук из дверей вышел старик с окладистом бородой и с дымящейся козьей ножкой в руке, свернутой из газеты и набитой крепким самосадом.
– Что скажете, граждане? – пыхнул он довольно ароматным дымком.
– Здравствуйте, папаша, – почти в один голос приветствовали компаньоны старика.
Не ответив на приветствие, курильщик неприветливо бросил:
– Так слушаю вас.
– Нам дали адрес в милиции, – решил говорить с таким хозяином, сославшись на органы власти, начал Остап.
– Что здесь проживает или проживал фотограф Мацков Моисей Самуэльевич, товарищ.
– А-а, в той мазанке-постройке, возможно, он когда-то и проживал, – переменил отношение к пришедшим старик. Очевидно, упоминание о милиции› подсказало ему, что эти люди не иначе официальные. И он продолжил:
– Наверное, проживал лет десяток тому, со своей, значит, семьей, товарищи, в той мазанке, еще пригодной для жизни. А когда, стало быть, начались военные-гражданские дела, он, жена, да двое его детей и выбрались.
– А куда, куда выбрались? – сразу же задал вопрос Остап.
– А кто их ведает, – двинул плечами старик. – У каждого, как известно, свои жизненные планы, товарищи. Выбрались и всё. Так что, тот, кого вы спрашиваете, здесь не проживает. Может, закурите? – протянул хозяин кисет Бендеру, затем Балаганову.
– Не-нет, папаша, мы не курим, вопросов больше не имею, адье, – приложил два пальца к фуражке Бендер.
– До свидания, отец, – махнул старику рукой Балаганов.
Остап со своим помощником вернулся к машине и невесёлым голосом сказал: