Решив, что бокал шампанского как прикрытие мне точно не помешает, я подошла к столам, но не успела взяться за фужер, как рядом нарисовался тот самый человек, о котором я собиралась не думать. Взял тарелку, начал набирать виноград, будто это случайность. Молчать у него получалось отлично, но я всем нутром чувствовала, что он чего-то ждет. Точно так же, как тогда, у театра.
— Спонсором балета являетесь вы или ваш отец? — спросила я, бросив на Вита короткий взгляд.
— Финансовые активы принадлежат семейной компании, — сухо сообщил он.
— То есть следует ждать наплыва остальных ваших родственников? Братьев? Дядюшек? У вас они есть?
Насмешливый взгляд, но вопрос остался без ответа, и я невольно вспомнила совет погуглить на досуге семью Астафьевых. Видимо, придется.
— Ваш отец считает, что партия досталась мне за… определенные заслуги… перед вами. Вот я и решила уточнить, во что это выльется и какой вес имеет его слово против вашего.
После такого заявления губы Вита изогнулись в веселой улыбке.
— Не переживайте за свое теплое местечко. Отец очень терпим к… мужским слабостям. Думал, это понятно каждому, кто имел честь познакомиться с Леленькой.
— С кем? — опешила я.
— С Леленькой. Этой непроходимой дурой, которую отец потащил в койку, едва дождавшись совершеннолетия, а затем и вовсе надел на палец кольцо. Ему нравится одаривать женщин всеми возможными способами. Потому я более чем уверен, что он не тронет вас, равно как и не поймет моего благородства.
Переварить услышанное оказалось очень непросто. Циничная оценка поведения Михаила перемешалась с новостью о том, что выставить меня на улицу ночью, вдоволь наобжимавшись, оказывается, благородно.
— Буду благодарна, если вы навсегда забудете об этом… благородном инциденте, — прошипела я. — И тем более не будете напоминать при случае.
— Отчего же, если вы надели то самое платье? — огорошил меня Вит.
— Я надела то самое платье, потому что оно у меня одно! Как найду время и средства — обязательно обновлю гардероб, — почти рявкнула я на него и отчего-то покраснела.
Меня терзали те же мысли. Кажется, я еще ни одну тряпку не стирала столь усердно — до израненных костяшек пальцев. Она будто навсегда впитала запах моего унижения.
— Ах точно, такой разговор уже был, — подметил Вит. — Ну, думаю, если вы еще раз потанцуете с моим отцом, он в благодарность пересмотрит контракт.