Автомобиль въехал в узкие ворота. С обеих сторон дорогу обступала живая изгородь. Наконец я увидел освещенные окна, словно повисшие в воздухе, очертания дома в темноте были неразличимы. Мертвая тишина и безветрие нагоняли тоску – такую можно испытать, сидя в «одиночке» Сан-Квинтона.
Фонарь, забранный решеткой из стальных прутьев, вспыхнул над входной дверью; автомобиль остановился, хрустнув гравием. Вход в дом украшали каменные львы. Передняя дверь была прошита медными гвоздями и, казалось, могла выдержать удары стенобитного орудия.
Водитель вылез из машины, подошел к задней дверце и помог Горману выйти. Свет фонаря упал на лицо шофера. Его крючковатый нос и узкие губы показались мне знакомыми. Я уже где-то видел этого человека.
– Убери машину, – рявкнул Горман. – И приготовь нам сэндвичи, только не забудь сперва вымыть руки.
– Хорошо, сэр, – отозвался водитель, метнув в Гормана взгляд, способный свалить человека с ног.
Я понял, что он ненавидит Гормана. Это меня обрадовало. В подобной игре всегда полезно знать, кто на чьей стороне.
Горман открыл дверь, втиснулся в образовавшийся проем. Я последовал за ним. Мы оказались в просторном холле с широкой лестницей, которая вела на второй этаж. Слева виднелись двойные двери гостиной.
Никто из прислуги нас не встретил. Похоже, никому в этом доме до нас не было дела. Горман снял шляпу, выбрался из пальто. И без своего головного убора Горман сохранял внушительный и опасный вид. На макушке у него блестела круглая проплешина, но она не бросалась в глаза, потому что весь его череп был обрит почти наголо. Под короткой растительностью виднелась розовая кожа, поэтому резкая граница между волосами и лысиной отсутствовала.
Я бросил свою шляпу на кресло, стоявшее в холле.
– Проходите, мистер Джексон, – сказал Горман. – Чувствуйте себя как дома.
Идя в гостиную рядом с Горманом, я казался себе маленьким буксиром, снующим около океанского лайнера. Два больших мягких дивана, обтянутых красной кожей, и три кресла стояли возле громадного камина. Лакированный пол устилали персидские ковры яркой расцветки; у стены находился резной буфет с богатой коллекцией бутылок и бокалов.
В одном из кресел сидел стройный элегантный человек.
– Доминик, это мистер Флойд Джексон, – произнес Горман и, повернувшись ко мне, добавил: – Мистер Доминик Паркер, мой партнер.