Расположившаяся у обочины толпа цыган при виде наших путников вскочила на ноги, как стая потревоженных воробьев, так что лошадь д’Альвимара отпрянула в сторону. «Воробьи» эти оказались слишком ручными. Вместо того чтобы отлететь подальше, они, рискуя попасть под копыта, прыгали, кричали, жалобно-комично гримасничая, протягивали к всадникам руки.
Глядя на их ужимки, Гийом лишь рассмеялся и подал щедрую милостыню. Д’Альвимар же проявил неожиданную нетерпимость и, угрожая плеткой, приказал:
– Убирайтесь! Прочь с дороги, канальи!
Он даже замахнулся на мальчугана, вцепившегося в его стремя с умоляющим и несколько насмешливым видом, как все дети, с младенчества приученные к попрошайничанию на большой дороге. Гийом, ехавший сзади, заметил, как мальчишка, увернувшись от удара, схватил с земли камень и собирался запустить им в д’Альвимара, но другой паренек, постарше, удержал его за руку и отругал, чем-то угрожая.
На этом дело не кончилось. Женщина маленького роста, довольно красивая, хотя уже увядающая, взяв ребенка за руку и говоря с ним по-матерински, подтолкнула его к Гийому, а сама подбежала к д’Альвимару, протягивая к нему руку, но при этом глядя на него так, будто хотела на всю жизнь запомнить его лицо.
Д’Альвимар, все сильней раздражаясь, направил на нее лошадь и сбил бы ее с ног, если бы она ловко не увернулась. Он уже положил руку на рукоятку одного из пистолетов, которые вез в седле, словно ему ничего не стоило бы пристрелить одного из этих глупых язычников.
Цыгане переглянулись и, сбившись в кучу, о чем-то принялись совещаться.
– Вперед, вперед! – крикнул Гийом д’Альвимару.
– Почему вперед? – спросил д’Альвимар, не собираясь подстегивать лошадь.
– Потому что вы разозлили этих черных птиц. Смотрите, они сбились в стаю, как журавли в беде, а их не менее двадцати, в то время как нас всего семеро.
– Мой дорогой Гийом, неужели вы опасаетесь, что эти слабые и трусливые скоты могут причинить нам какой бы то ни было вред?
– Я не имею привычки опасаться чего бы то ни было, – возразил молодой человек несколько уязвленно. – Но мне не хотелось бы стрелять по этим несчастным оборванцам. Я даже удивлен, что они так вас рассердили, хотя было так легко отделаться от них несколькими монетами.