– Сержант мертв… – крик непосредственного свидетеля события тонет в дьявольском гуле и реве разрывов.
Командование может подавиться своим планом. Тем, кто уцелел, пора срочно валить. Ни о каком организованном отступлении больше не может идти речи.
Очень быстро долина становится одним кипящим котлом, мы разбегаемся кто куда, стараясь найти в земле хотя бы трещинку, чтобы забиться в нее. Это нелегко. Я же просто бегу, одержимый одной мыслью: если направление взял верное, то выход из долины – лучший вариант. Оттуда мы прибыли, там же, за глубокой седловиной можно спрятаться.
БТРы, стоявшие за пригорком, как-то сумели вырулить под огнем на открытое место. Я замечаю один из них случайно, когда выскакиваю из облака пыли. Боковая дверь транспорта открыта, некоторые солдаты пытаются забраться внутрь.
Пока я целую секунду размышляю, попытать судьбу или дуть дальше, БТР разлетается на куски. Буквально. Хушаны врезали по нему прямой наводкой чем-то тяжелым.
Взрывной волной, едва не сорвавшей броню с тела, меня отрывает от земли и бросает в пустоту. Я лечу какое-то время, ослепший и оглохший, а потом падаю. Помню еще, что качусь по камням… а там и чернота забытья.
Для большинства солдат на поле боя это означает конец пути, но мне везет. Да, боги войны в ту ночь повеселились на всю катушку, играя нашими жизнями. Многие не вернулись из долины Ффор, но я оказался в числе тех, кому выпал хороший жребий.
Наверное, мне нельзя было умирать.
Я должен был встретить Джнахина.
Мостаф. Сии-зор. Временный перевалочный пункт Восточной группировки армии Нимая[2].
Несколько часов спустя
Он был просто одним из наемников и удостоился внимания лишь потому, что команда медтехов хотела убедиться, что у него все в порядке.
Выживших оказалось примерно полторы дюжины из сорока пяти. Десять тяжело раненных, почти без шансов. Таг мог с ходу определить, кому из них уже не светило когда-нибудь покинуть Мостаф.
После того как штурмовика подобрала спасательная команда, его и многих других привезли в Сии-зор и запихнули в громадный ангар, примыкающий к посадочной площадке. Она была достаточно велика, чтобы принимать транспортные корабли. Взлет и посадка каждого из них сопровождались гулом и вибрацией, пробегающей по перекрытиям строения.
Последствия контузии ощущались до сих пор; хибраниец огляделся.