— Понимаете, Дитмар, — его имя как-то
сорвалось с губ само собой, и светлые брови немного приподнялись в
удивлении, — поздновато вести задушевные беседы, когда я уже здесь
стою. Я не просила титула, как и переноса в этот мир. Но раз уж всё
так складывается, то лучше быть дортессой, чем не быть.
После чего улыбнулась, осторожно
высвободилась из хватки и перешагнула через сапфировую линию. И
замерла, не зная, чего ожидать.
Секунда, две, три… ничего. Мир не
перевернулся, земля не раскололась, мертвые не восстали из могил. И
не разлилось синее море пламени. А значит… значит, можно идти к
дверям храма. И даже сторожащие вход горгульи не собираются
причинить мне вред. Только смотрят своими рубиновыми глазами, следя
за каждым моим шагом.
Я двинулась вперед. В какой-то момент
показалось, что кто-то прожигает спину взглядом. Внимательным,
голодным, непонимающим. Хотела было обернуться, но тут же одернула
себя. Смотреть по сторонам — потом. Сначала дело.
Моя ладонь легла на гладкую дверь. Та
тихо заскрипела и медленно отворилась, безмолвно приглашая
войти.
Без колебаний я вошла в храм, оставляя
за собой весь Умбрас.
Двери за мной бесшумно закрылись,
отрезав от внешнего мира. Руки похолодели. Невольно промелькнула
мысль, что я зря так храбро рвалась вперед.
Что меня тут ждет?
Вопрос был крайне актуален, потому что
кругом клубился туман. Сияющий всеми оттенками синего: от
пронзительного ультрамаринового до мрачного кобальта. Все
двигалось, плясало в каком-то безумном танце.
Откуда-то донесся смех, от которого по
спине пробежали мурашки.
Здесь кто-то есть. Древний и
могущественный. Для него люди — всего лишь пешки на игральной
доске. Захочет — будет вести игру, а захочет — смахнет всех одним
движением руки.
Он смотрит внимательно, изучает меня с
ног до головы. Не спешит что-либо говорить, выдерживает
паузу.
Я закусила нижнюю губу, приказывая
сердцу не колотиться так бешено. Спокойно, Настюндра, справимся.
Хотели бы убить, не изучали бы. Да и не вели бы сюда.
Откуда я это знаю?
Понятия не имею. Только вот есть такая
уверенность, и все.
— Ну, здравствуй-здравствуй,
Анас-с-стасия, — раздался голос, и не поймешь откуда.
Прозвучал словно сразу со всех сторон,
проник в мозг и отозвался эхом. Не разобрать: мужской или женский.
Ощущение, будто это… тень скользит по стене в пасмурный день. Чуть
солнце показалось — видны очертания. Зашло — всё слилось,
превратилось в одно целое, умело прячась от чужих глаз.