Они вышли в стороне от главных врат.
Гиб Аянфаль устремил взгляд в их направлении и увидел вдалеке две
чёрные фигуры стражей. Он давно уже заметил, что стражи находятся у
ворот далеко не каждый день, но заранее предугадать, когда они
будут, невозможно: внутренний голос упорно молчит. Хиба снова
тихонько положил руку на его затылок, глядя в ту же сторону.
«Видишь там? Это Дэсти и Ховин. Мои
бывшие коллеги. Дэсти так даже был у меня в учениках, прежде чем
алый консул призвал его в свою обитель. На этом месте находится
наблюдательный пункт за волнами Рутты, очень удобный».
Хиба отпустил его затылок. Изумлению
Гиб Аянфаля не было предела.
– Так ты был...
– Да, именно им, – с самодовольным
задором ответил Хиба, – поэтому завтра я тебя найду, где бы ты ни
находился. Бывай, Янфо.
Он усмехнулся, а затем быстро
понёсся бегом вдоль ограды замка, всё ускоряясь. Волны
всколыхнулись, и он исчез, переместившись в пространстве так же,
как Лийт.
Гиб Аянфаль некоторое время смотрел
ему вслед. Известие о том, что один из его строителей в прошлом был
чёрным стражем, немало ошеломило его. Аба Альтас всегда относился к
охранителям порядка настороженно и предпочитал не говорить о них,
кроме каких-либо исключительных случаев, так что Ае порой упрекал
его в предвзятых взглядах. Гиб Аянфаль разделял это мнение, но
только потому, что знал о стражах мало и только то, что говорил
аба.
Уже начинало темнеть. Гиб Аянфаль
огляделся и направился к своей обители, пробираясь через лес в
стороне от дороги, дабы никого не встретить. Что удивительно, разум
его был спокоен. Голос Ганагура взял его под опеку, ограждая от
непосильных потоков информации, которые непременно обрушились бы на
сознание от всех заинтересованных асайев.
В замке самым надёжным местом для
убежища могла стать старая башня. Но, пробравшись тайком в сад, Гиб
Аянфаль увидел на лужайке вокруг неё целое собрание. Никто сегодня
не хотел уходить на покой. Замок был наводнён асайями из чужих
обителей, привлечённых трагическим происшествием. Среди них было
много патрициев, которых строителю иногда доводилось видеть на
трапезах – это были как друзья абы Альтаса, так и его старшие
ученики, уже ставшие архитекторами. Исчезновение мастера повергло
многих в глубочайший шок. Прислушиваясь к их разговорам и
мыслетокам, Гиб Аянфаль узнал, что все без исключения искренне
жалеют мастера Хосса и испытывают чувства, похожие на его
собственные. Некоторые даже не могли сдержать слёз, как и сам Гиб
Аянфаль. Над обителью и её окрестностями в волнах нависло тяжёлое
информационное облако скорби, которую разделял всякий, попадающий
под его действие. Что удивительно, это всеобщее горе несколько
утешило Гиб Аянфаля, смягчив болезненную горечь потери. Но подойти
к соседям он боялся, чувствуя, что это лёгкое утешение будет в миг
разрушено многочисленными вопросами. Ае, как назло, ещё не вернулся
с собора, и Гиб Аянфалю пришлось самостоятельно искать место для
уединения. Погрузившись в волны, он попытался найти в обители
Гиеджи, помня о словах консула. Отыскать её не получилось, но волны
подсказали ему, должно быть с веления Ае, что сестра находится в
заповедном садике. Там, вероятно, сейчас тихо, и она может
пребывать в покое от посторонних. Гиб Аянфаль хотел пробраться к
ней, но его остановило то, что пройти незамеченным у него не
получится. Решив, что лучше навестить Гиеджи с утра, когда, быть
может, публика хоть немного успокоится, Гиб Аянфаль принялся искать
себе убежище на ночь.