В ожидании
Гиб Аянфаль расположился в огромной общей зале и, устроившись на
выступавшем из стены стебле, погрузился в волны. Сегодняшнюю
трапезу посещать не очень хотелось, но он утешал себя тем, что
встретит там родичей Ае и Гиеджи. Ае из-за его высокого положения
воспринимали в замке почти как второго мастера. Но из-за занятости
он порой покидал обитель на долгое время, а с Гиеджи Гиб Аянфаль
виделся каждый день.
Вокруг него
в общей зале собралось множество асайев. Они считывали
информационные карты, отдыхали или погружались в волны, каждый ради
своей нужды. Центром залы была большая белая чаша, сплетённая из
стеблей, спускавшихся со сводов залы, в которой постоянно кипела
густая пасока. Из неё питалось всё население замка, которое
составляло более двух сотен асайев. Гиб Аянфаль, покинув волны,
смотрел, как некоторые подходят к ней и берут себе пищу, наливая её
в изящные пиалы. Среди степенных взрослых кое-где мелькали и
маленькие фигурки детей. Сейчас в вечернее время они были отпущены
воспитательницами и разбрелись по обители, присоединяясь к взрослым
асайям в их спокойном времяпровождении.
Всего на
данный момент в обители жило ровно тридцать маленьких асайев, что
было достаточно большим числом. Как вещали волны, рост населения
твердынь строго контролировался, и потому количество детей и совсем
юных асайев никогда не было слишком велико. Основную массу
составляли асайи, чей возраст в среднем составлял два-три цикла. На
Пятой твердыне дети жили и воспитывались далеко не в каждой
обители, и их присутствие обычно говорило о том, что обитель
надёжно защищена от любых волновых невзгод: для размещения самых
молодых членов общества белые воспитательницы выбирали самые
комфортные и хорошо обустроенные замки.
От
наблюдений Гиб Аянфаля оторвал лёгкий зов волн. И он, поднявшись,
направился в один из малых залов, где проходила сегодняшняя
трапеза. В этот раз посетителей было мало. Гиб Аянфаль занял
своё место неподалёку от абы Альтаса и осмотрелся – Ае не было.
Обычно он всегда сидел по правую руку от абы, хотя присутствие его
носило чисто вежливый характер: в отличие от созидателей,
трудящиеся с волнами асайи не нуждаются в ежедневном питании и
принимают пищу очень редко.
Гиб Аянфаль
стал рассматривать остальных гостей. Вот напротив сидит сестра
Гиеджи – изящный асай невысокого роста с ярко-жёлтыми волосами,
собранными в хвост. На ней обычный наряд младшего сеятеля –
короткие штаны и передник насыщенного синего цвета. Необычным в её
образе были лишь синие ленты, оплетавшие руки и тело. Ленты носили
или асайи с лёгкими телами, или патриции с утяжелённой пылью, они
были знаком некоторой элитарности. Стоит заметить, что отношение
абы Альтаса к самому младшему члену семьи было особенным. Он
использовал по отношению к ней обращение «она» несмотря на то, что
Гиеджи не являлась ни нэной, ни белой сестрой. Ае поддерживал это
начинание, да и самой Гиеджи нравился особый статус, так что Гиб
Аянфаль соблюдал эту внутрисемейную традицию. Они встретились
глазами и улыбнулись друг другу. Гиб Аянфаль без слов понял, что
сестра не знает о странном происшествии, которое с ним приключилось
– как видно аба Альтас счёл за лучшее ничего не говорить и не
пугать её такими вестями. Сам же Гиб Аянфаль решил, что непременно
всё ей расскажет, только немного позднее, когда припомнит
что-нибудь ещё и разберётся, чем является загадочный
«малкирим».