– Ты подожди, – сказал он мягко,
должно быть стараясь скрасить свою бестактность, – давай потолкуем.
Знаешь, строители – народ открытый, если ты по молодости этого не
заметил. У них принято рассказывать о себе во время общего труда.
Это не какие-нибудь техники волн, которые сотню оборотов могут
просидеть на одном стебле бок о бок и ни разу не взглянуть друг
другу в лицо.
– Я всё знаю о строителях, –
возразил Гиб Аянфаль, – Я пробудился с этой рабочей точкой по воле
матери Онсарры!
– Ну и чудесно. А как ты попал в
ученики к мастеру Хоссу? Я сам-то не напрашиваюсь, но мне довелось
слышать, что это очень уж сложно и требует каких-то особенных
заслуг.
– Почему я должен тебе рассказывать?
– задал встречный вопрос Гиб Аянфаль, – это, вообще-то моё личное
дело. Тебе-то что, если ты сам не собираешься учиться?
Он не желал раскрывать второму
управляющему своё родство, которое было главной и единственной
причиной ученичества, предполагая, что к такому он отнесётся ещё
более пренебрежительно. Однако Багрового Ветра никак не задела
нарочитая грубоватость его ответа.
– А то, что я ждал увидеть на службе
у господина Сэле кого посерьёзней, – с недружелюбным напором
ответил он, – да, мастер Хосс – тот, кто по достоинству занял своё
место, а управляющий…
И он величавым жестом указал на Гиб
Аянфаля, точно представляя его некой невидимой публике. При этом
его внутренне поле окружило юного асайя незримым облаком, пробуждая
в нём робость и желание не идти на конфликт. Гиб Аянфаль немедленно
воспротивился этому воздействию, ибо не мог стерпеть такого
пренебрежения.
– Если хочешь знать, консул Сэле сам
меня испытал! – вспыхнув, ответил он, – И я теперь пользуюсь его
доверием. Мало тебе этого?
– Отнюдь нет, – не стал спорить
Багровый Ветер, – что ж, господин всегда славился тем, что совершал
неожиданный для всех выбор. Учись дальше, ученик.
– И буду учиться! – ответил Гиб
Аянфаль, желая, чтобы последнее слово в этом разговоре осталось за
ним, – А также попрошу прекратить попытки подавить меня!
Багровый Ветер снова ухмыльнулся, и
в его взоре вспыхнул весёлый интерес. Окружавшее Гиб Аянфаля поле
посветлело, и он почувствовал, что собеседник как будто одобряет
его «боевой» настрой.
– Какой же ты, всё-таки,
упрямый! – проговорил он с едва заметным восхищением, – Даже
удивительно! Однако…