асайи, лишь только вставшие на иной путь. Те
умельцы, кто поддерживает связь с их общинами, передают их слова о
непричастности к случившемуся. Белые сёстры всегда были и будут
неприкосновенны, в том числе и в глазах
неслышащих. Только вот, что меня интересует
– ты говорил, что Росер была твоим
другом… Только другом, или между вами было что-то большее, подобное
тому, что связывает тебя с абой и родичами?
–
Только другом, – уверенно ответил
Гиб Аянфаль, – Росер не входила в
нашу семью, хотя мы все не против были бы её в ней видеть. Но
говорят, по правилам, белым сёстрам нельзя вступать в семьи.
– В
такую, как ваша, действительно нельзя, –
подтвердил Сэле, – для них это непозволительная формация.
Хотя бывают свои исключения, из-за которых я и задал вопрос. А что
ты почувствовал в тот миг, когда волны донесли до тебя эту весть?
Я, знаешь ли, тоже участвую в расследовании и мне интересно, что
могут сказать дальние свидетели, мнение коих некоторые посчитали не
столь важным.
Гиб Аянфаль остановился, замечая,
что остановился и Сэле.
–
Мне было страшно, – ответил он,
ещё немного помедлив и восстановив в памяти полную картину того
вечера, – я чувствовал, что меня
как будто лишили чего-то важного, и я стал беззащитен. Что-то в
жизни всей Звезды Онсарры переломилось после этого, волны, которые
хранят всех нас, будто потеряли свою силу. И поэтому я не чувствую
более той уверенности, которая всегда должна сопровождать взгляд
асайя в будущее. Не знаю, похож ли мой страх на тот, который
испытали все остальные. Ведь многие были испуганы. А потом на утро
пришло то осознание, о котором я вам говорил.
Он смолк, с ожиданием глядя на Сэле.
Консул легонько кивнул головой, принимая его ответ.
– Что ж, благодарю и на этом. Пойду
я. Дел у меня ещё много, и свершать их кроме меня некому. И ты пока
трудись. Помни, я не люблю пустоши!
Его фигуру охватило едва заметное
алое сияние, и в следующее мгновение Гиб Аянфаль остался один,
ощущая лишь остаточное колебание волн, говорившее о недавнем
присутствии здесь Сэле.
Этот визит, несмотря на все
сложности, оказал на Гиб Аянфаля успокаивающее действие. Всё-таки
хорошо, что сам консул занимается судьбой Росер. Гиб Аянфаль
впервые почувствовал более осознанную надежду на встречу с
ней.
Он взобрался на согретый звездой
стебель. Хорошо бы, чтоб аба и Сэле скорее нашли своё правильное
решение. Гиб Аянфалю не хотелось понапрасну делать то, что в любом
случае не вызовет одобрения консула. Он даже подумывал над тем,
чтобы вопреки его словам приостановить труд, дабы не пришлось в
скором времени вновь тревожить горняков очередным сбросом канала. А
об информации, рассказанной Сэле, лучше поразмыслить на вершине
башни, где ничто не сможет его отвлечь.