Я задумалась. Надо бы в милицию позвонить. Как и полагается законопослушной гражданке. Но, с другой стороны, у меня экзамен идет. Студенты, наверное, уже весь учебник переписали, на телефонных счетах по нулям, теперь дурью маются. Но оставлять Трохимовича одного, без помощи и внимания как-то негуманно. Может, позвонить, вызвать милицию и пойти на экзамен? Куда подевалась Катя?!
Эх, годы уже не те, прокряхтела я, поднимаясь с колен. Впрочем, по сравнению с Трохимовичем мое положение намного лучше. Чертовски хотелось выпить. И тут я совершила роковую ошибку. Подошла к столу, положила заявление на гладкую его поверхность и машинально взяла бокал. Машинально же из него и отпила. Хороший коньяк! Глотнула еще раз: не пропадать же добру. И…
– А-а! Убили!
Обернувшись, я лицом к лицу столкнулась с Милочкой, нашей уборщицей. Расширив глаза (как только контактные линзы не выпали), раскрыв аккуратно накрашенный рот, она с ужасом смотрела на бренные останки декана. Я отхлебнула коньячка и нарочито бодро (дабы свести истерику на нет) сказала:
– Мила, успокойтесь! Ничего страшного! Обычный труп.
Она перевела взгляд на меня, растерянно оглядела комнату и снова уставилась на тело Трохимовича. Сделала эффектную паузу, и:
– А! Убийца! Держите ее!
Она картинно рухнула рядом с деканом. Юбка задралась, обнажив неплохие ножки в ажурных чулочках. М-да, растет благосостояние российских уборщиц: я вчера видела точно такие же в магазине женского белья. Made in France. В крайнем случае по качеству они могут претендовать на итальянские. Стоп! Что-то тут не так… Шальная мысль, мелькнув, тут же исчезла, поскольку кабинет наполнился народом. Стало шумно и неинтересно.
* * *
Через два с лишним часа мое любопытство включилось в свой обычный ритм. Вместе с оперуполномоченным мы сидели в приемной декана и беседовали по душам. Вынужденно, надо сказать. Потому как моя душа в данный момент была не расположена к подобным посиделкам. К тому же в данный момент я считалась подозреваемой номер один. Признаться, новый статус не особенно веселил, но и не слишком беспокоил.
– Вы совсем не волнуетесь, – симпатичный опер строго ворошил бумажки на столе. Даже слишком строго. Переигрывал.
– А надо?
– Я бы на вашем месте точно бы волновался, – он резко поднял голову и посмотрел на меня в упор. Так обычно глядит Гена, когда очень голоден. – Вас нашли рядом с телом.