– Извините, – потерявшись, тихо заговорила Гелли. – Это вы говорили так громко о лодке? Я не знаю с кем. Но я подумала, что могла бы заплатить недостающую сумму. Если бы вы купили сами, я все равно обратилась бы к вам с просьбой взять меня. Я очень тороплюсь в Зурбаган.
– Вы очень самонадеянны, – начал Нок; девушка мучительно покраснела, но по-прежнему смотрела прямо в глаза, – если вам кажется…
– Ни любопытство, ни грубость не обязательны, – глухо сказала Гелли, гордо удерживая слезы и поворачиваясь уйти.
Нок остыл.
– Простите, прошу вас, – шепнул он, соображая, что может лишиться лодки, – подождите, пожалуйста. Я сейчас, сию минуту скажу вам.
Гелли остановилась. Самолюбие ее сильно страдало, но слово «простите», по ее простодушному мнению, все-таки обязывало выслушать виноватого. Может быть, он употребил не те выражения, потому что торопился уехать.
Нок стоял, опустив руки и глаза вниз, словно искал в траве потерянную монету. Он наскоро соображал положение. Присутствие Гелли толкнуло его к новым выводам и новой оценке случая, помимо доплаты денег за лодку.
– Хорошо, – сказал Нок. – Вы можете ехать со мной. В таком разе, – он слегка покраснел, – доплатите недостающие двадцать рублей. У меня не хватает. Но, предупреждаю вас: не взыщите, я человек мрачный и не кавалер. Со мной едва ли вам будет весело.
– Уверяю вас, я не думала об этом, – возразила девушка послушным, едва слышным шепотом, – вот деньги, а вещи…
– Не берите их.
– Как же быть с ними?
– Пошлите письмо в контору пароходства с описанием вещей и требуйте их наложенным платежом. Все будет цело.
– Но плед…
– Бегите же скорее за пледом, и никому ни слова, – слышите? – ни четверти слова о лодке. Так нужно. Если не согласны – прощайте!
– О, нет, благодарю, благодарю вас… Я скоро!
Она скрылась, не чувствуя земли под ногами от радости. Конспиративную обстановку отъезда она объяснила нежеланием Нока перегружать лодку лишними пассажирами. Она знала также, что оставаться наедине с мужчиной, и еще при таких исключительных обстоятельствах, как пустыня и ночь, считается опасным в известном смысле, теоретически ей ясном, но в душе она глубоко не верила этому. Случаи подобного рода она считала возможными лишь где-то очень далеко, за невидимым ей кругом текущей жизни.
Рыбак, боясь, что сделка не состоится, крикнул: