«Любимому и единственному! Мы всегда будем вместе!» – гласила наивная вязь готического шрифта.
Вчера, под грузом огненных вод, ОН дал зарок отправить зажигалку на помойку, но так и не исполнил обещанного. Хотя и не пользовался презентом.
Мужчина с легкостью давал маленькие клятвы и столь же просто забиралобещанное обратно, демонстрируя нежелание бороться до победного конца. Даже в мелочах. Даже сам с собой…
Очередь, что радовало двигалась быстро. Молоденькая, пухленькая продавщица походила на розового поросеночка из голливудских мультиков. Ее хотелось тискать и мять. Рассчитывая за покупки, она улыбалась призывно и томно, словно спрашивала:
«Трахнешь меня?! Забирай оптом! Я твоя от макушки до пяток!»
ОН ощутил жжение в чреслах, хотел оскалиться в ответ, но увидал в зеркальной витрине измученное лицо и передумал. Лицо, а вернее рожа, было ЕГО исторической собственностью. ОН вздохнул, скомкано поблагодарил торговку и поспешно вышел.
День набирал обороты. Пели птички, гуляли дамы с собачками и барышни с колясками. Легкий ветерок шуршал листьями тополей и акаций. Яичные одуванчики ритмично покачивали лохматыми головками. Мимо пронеслась орущая ватага семи-восьмилетних мальчишек, за которыми с трудом поспевал круглощекий и плачущий четырехлетка. На заборчике вальяжно загорала рыжая кошка. Солнечное око приветливо улыбалось земле, зверям и людям. Создавалось впечатление прекрасного и гармоничного, удивительного во всех проявлениях и формах, блаженного и немного сказочного мира. Лишь одно темное пятно нарушало установившуюся идиллию. Этимпятном был ОН сам.
«Прекрасный мир, чудесный день, милые люди… Как все это… противно!» – мрачно подумал мужчина, плюнул и поплелся домой. Харчок прилип к бульвару смачным клеймом торжества пессимизма.
Прелестные красоты приводили в бешенство, а пасторальная идиллия отзывалась в душе жгучей ненавистью. ОН был инородным телом, чуждым миру существом. Состоял из элементов, необозначенных в таблице Менделеева. ОН болел с похмелья, и происходящее сводило черноволосого мужчину с ума.
Некстати вспомнилось, как часто, после пьянок и нелепых куражей, ОН возвращался домой. Час ночи, два, три, пять… Неважно! ОНАждалавсегда. Пленительно-милая и мягкая, ласковая и нежно-любимая женщина. ОНА целовала ЕГО, а в ответ слышала лишь невнятное, матерное бурчание.