Итак, стоило мне отодрать голову от подушки, как на меня обрушился вой электротехники и прочих бытовых приборов, и я в который раз пожалел, что вообще додумался купить эту чертову систему MindTouch. Голова и так болела после вчерашней гулянки с бывшими одногруппниками по универу, а теперь голова и вовсе готова была взорваться от звона тысяч сирен, которыми разразились стоявшие на кухне телевизор, радиоприемник, микроволновка, тостер, кофеварка, а еще электровеник, бритва и голосовой определитель погоды. Я встал, шатающейся походкой доплелся до холодильника, открыл его и за несколько секунд осушил полный пол-литровый пакет молока. Мои глаза все еще были закрыты, и только после разбежавшегося по телу легкого холода от пакета молока они начали медленно приоткрываться. Сначала, как в тумане, я увидел какие-то цветные полосы, потом им на смену пришли чьи-то очертания, а потом эти очертания все же слились в силуэт телеведущей, вещавшей из моего телевизора. Она бодро вещала что-то про Ontudatlan. Ontudatlan – новое мобильное приложение, которым уже заели уши все средства массовой информации: телик, радио, газеты. Все вещали о чудо приложении Ontudatlan, в суть которого я не вникал. Когда я услышал о нем впервые, я только посмеялся, что начало названия приложения очень созвучно с моим именем: Ontudatlan – Онту. На этом мой интерес к нему иссякал.
Да что же это такое, и ты здесь, – я с минуту отчужденным взглядом смотрел на телеведущую, после чего по неровной траектории опустил взгляд на лежавшую на столе газету. «Society times» считалось одним из самых объективных и авторитетных изданий нашего человечества, поэтому то я его все еще выписывал за огромные деньги. Выписка традиционных бумажных изданий в настоящее время была сильно ограничена государством в связи с катастрофической нехваткой лесных ресурсов на Земле, поэтому каждый новый бумажный номер газеты неизменно прибавлял в цене и терял годами нажитую аудиторию, которая хотела по старинке тереть бумагу и пачкать руки о свежую типографскую краску, не говоря уже о том, что у кого-то запах бумаги и чернил вызывал экстаз, сродни токсикомании. Впрочем, налагаемые государством ограничения касались не только производства периодических изданий, но и всей древесной продукции: от бумаги до деревянной мебели и карандашей.