Дело в другом. У него не было зрелости, которая пришла значительно позже. Он не придавал большого значения чувствам и союзу двух влюбленных людей. Для него это было пустой звук. Лишь позже после пережитой трагедии с Ленским, после странствий, он понимает, что ему нужна именно эта девочка, именно это признание, которое теперь для него приобретает особенную ценность. Ошибка Онегина заключается в его незрелости. Если бы у него был новый приобретенный опыт, то он, конечно, не полюбил автоматически Татьяну, но он бы не и отверг бы ее, он бы дал развиться своему чувству, он бы подождал того заветного часа, когда и у него вспыхнули бы чувства. Когда он понял это было уже поздно. Татьяна была замужем. Она не могла быть доступной как было прежде.
Пушкин здесь гениально развил ситуацию. Он показал, как герой приобретает мучительный опыт истинной любви. Теперь Онегин действительно влюблен. Он влюблен до безумной страсти. И дело совсем не в том, как упрекают героя, в недоступности Татьяны, а в том, что он понял ценность любви в жизни человека. Проведя бурную молодость, разочаровавшись во всем и вся. Он обрел жизнь в любви. Это высшее постижение характера, сделанное Пушкиным. И как жаль, что пушкинский гений не сумел выдержать и довести этот характер до конца.
«Одинокий и лишний в своей среде, он все острее испытывал теперь потребность в другом человеке. Одиночество, культивируемое романтизмом, наслаждение своим страданием тяготили его после путешествия. Так он возродился к любви» (1).
Разумеется, очень важно проанализировать, что же все-таки вызвало любовь Онегина. Благой и некоторые исследователи полагают, что любовь Онегина связана с тем, что Татьяна недоступна: «Для того чтобы полюбить Татьяну, Онегину понадобилось встретить ее „не этой девочкой несмелой, влюбленной, бедной и простой, но равнодушною княгиней, но неприступною богиней роскошной, дарственной Невы“. Если бы он снова увидел ее не в пышной, блистательной раме великосветских салонов, если бы перед ним предстала не „величавая“ и „небрежная“ „законодательница зал“, а вновь явился „бедный и простои“ облик „девчонки нежной“– прежней Татьяны, можно с уверенностью сказать, что он снова бы равнодушно прошел мимо нее» (2).
Да и сам Пушкин вроде бы тоже подтверждает это: « Что вам дано, то не влечет». Если это так, то тогда и не было никакого духовного возрождения Онегина, он так и остался светским баловнем, которому интерес возбуждает только недоступное. Да мельчает характер… Нет Пушкин лишь усмехнувшись говорит, что недоступное помогло понять Онегину глубину его ошибки. Неправ Благой, полагая, что встреться Татьяна заново в образе сельской барышни Онегин отвернулся бы. Нет это уже был другой Евгений, он смотрел уже на мир «духовными глазами».