- Извини, - одними губами проговорила
девушка и развела руками, мол, придется посидеть дома ради
конспирации.
Анна бросила маме короткое «До
вечера. Позвоню, что и как» и ускакала по лестнице, не став
дожидаться лифта.
Во дворе, около подъезда спиной к
девушке стоял коротко-стриженный бугай и сосредоточенно разглядывал
противоположную стену дома. Она на всякий случай посмотрела туда
же, но ничего интересного не нашла.
- Почему без Вальди? – вдруг
осведомился мужчина и повернулся.
Анна замерла, обшаривая Павла
растерянным взглядом. Между вчерашним магом из другого мира и
мужчиной, одетым в дорогое пальто, успевшего обзавестись короткой
модной стрижкой и следами не менее модной небритости на лице,
лежала целая пропасть. Павел вчерашний походил на варвара или
истребителя вампиров. Павел сегодняшний прекрасно смотрелся бы за
столиком в ресторане «Достоевский» или в фойе отеля «Англетер».
- Где Вальди? – терпеливо повторил
маг, и Анна посмотрела на него непонимающим взглядом, постепенно до
нее дошел смысл его вопроса.
- Ах, Вальди, - зачем-то повторила,
чувствуя себя глупее не придумаешь, - остался дома.
Павел удивленно вскинул брови, но
уточнять не стал.
- Поехали.
Пиликнул замок на машине.
Они выехали со двора, а на девятом
этаже дрогнула, поправляемая на место занавеска.
Клавдия Петровна вздохнула, отходя от
окна. Дочке уже двадцать шесть, а сердце все так же болит. Вот и
сейчас – кто он? Здоровый, Анечка ему по плечо. И говорить не
стала, а ведь она только бы обрадовалась, появись кто у дочери.
После Вадима год, как ни на кого смотреть не хочет. А ведь о детях
пора подумать, не девочка уже.
В кухне зацокали когти, и Клавдия
Петровна отняла руки от плеч. Странное тепло прошлось ласковой
метелкой по спине, и сердце перестало ныть в груди.
- Ну что, милый, - улыбнулась она
Вальди, - чайку с печеньем?
Пес сел, выразительно облизнулся, и
совсем повеселевшая Клавдия Петровна пошла ставить чайник и
доставать из духовки печенье.
Анна сидела в машине с напряженно
выпрямленной спиной. На вчерашнего Павла можно было орать,
ругаться, а этот, с потрясающим запахом парфюма, с внешностью,
достойной Голливуда, вызывал желание обожать, восхищаться и вообще
поставить на полку и любоваться, стирая иногда пыль. Рядом с ним в
голове начинала твориться полная ерунда, в коленках обнаруживалась
предательская дрожь, а слова рвались на части, не желая
складываться в предложения.