– Я
виноват перед тобой, – заговорил дед, когда мы проходили мимо
вытянувшегося в струнку караульного у выхода во двор.
– Не
беспокойтесь, дедушка. Вы ни в чем не виноваты…
– Не
перебивай, когда старшие говорят. – В голосе барона появилась
строгость и твердость.
– Прошу
прощения, – вынужденно пошел я на попятную, хотя особой вины за
собой не чувствовал. Здесь другой мир со своими устоями и моралью,
и с этим, похоже, придется считаться.
– Мой
срок подходит к концу. Чувствую, уже этой зимой тебе придется
отдать последние почести и зажечь мой погребальный костер. Много
совершил ошибок, о многом жалею. – Барон тяжко вздохнул и поежился.
Осень быстро вступала в права, и на улице даже днем было нежарко. –
Тебе придется трудно, дитя. Кроме замка остались всего пара сел и
четыре хутора. Год выдался неурожайный. Вдобавок град побил часть
посевов…
Этого я
не знал. Да и какое мне дело было до каких-то посевов? Размечтался.
Наследничек, блин. Вот тебе и бонус наоборот. «Придется закатывать
губу обратно». Я стал слушать старика внимательнее.
– В
добрые годы мы, Ласконы, всегда выделяли серебро и золото из казны
на потребности крестьян, но в этот раз все гораздо хуже. Последние
короны ушли на твое излечение. Ты пошел на поправку, и мои старые
глаза тешит твой здоровый вид.
Мы вышли
на улицу и прошествовали в центр мощенного камнем двора. Барон
резко остановился посредине, пристально вгляделся колючим взглядом,
от которого по спине побежали мурашки, и на одном дыхании, громко,
властным официальным тоном произнес:
– Я
принял решение! Отныне ты, Грав Ласкон, берешь заботу о людях и
землях рода нашего наравне со мной! Обязуешься ли ты радеть о
наследии нашем, как о самом себе?!
Народ,
шнырявший по двору, заслышав слова старого барона, останавливался в
удивлении и подходил ближе. Не стоит сомневаться, через десять
минут после устроенного дедом представления все население замка
будет в курсе разыгравшейся сцены. Вон стоят, ждут моего
ответа.
– Я, Грав
Ласкон, обязуюсь беречь людей, заботиться о землях и наследии рода!
– громко ответил я. Так, чтобы каждый любопытный услышал. А что мне
оставалось делать? Сказать – нет?
Возможно,
слова немного не те, что ожидали от меня услышать, но деда они
удовлетворили. Он поощрительно улыбнулся, хлопнул меня по плечу и
как-то сразу ссутулился, будто воздух из тела выпустили.